Бросил извозчику двугривенный и быстро пошел вдоль чугунной ограды Исаакиевского сквера. Ага, вот она, искомая калитка, срежу метров пятьдесят против обхода по периметру. И на тридцать короче, чем если бы я пошел мимо собора. Я эту площадь шагами обмерил вдоль и поперек. Выгонят с работы, пойду в экскурсоводы.

Возле самой гостиницы пусто. Нет, вон бонна с ребенком прогуливается, чуть дальше офицер с дамой идут в сторону Мариинского дворца, мне навстречу. Но это не в счет. Явно местные жители. Впрочем, там внутри есть люди, которые расскажут всю правду. И своих фантазий тоже «насыпят».

Я вошел в фойе, кивнув швейцару. Да, знаю, с прислугой не здороваются, но доброе слово и собаке приятно, а обслуживающему персоналу тем паче. Портье дернулся навстречу открывающейся двери, а увидев меня, расцвел в более широкой улыбке, чем то полагается в рамках служебного рвения. За рубль он и сплясать готов, не только кланяться.

— Евгений Александрович! Я рад приветствовать вас вновь в нашей гостинице!

— Здравствуйте, Максим, — коротко кивнул я. — Где герр Гамачек?

— Еще не возвращался. Если желаете, можете подождать...

— Он один приехал?

Ответ повис в воздухе, потому что цокот каблучков, слышный с лестницы, усилился до максимума и затих буквально рядом с нами. Чьи-то нежные ручки закрыли мне сзади глаза.

— Фройляйн Агнесс, как же я рад вас видеть... — только и смог я выговорить. Поцеловал ладони, повернулся.

Потому что да, ответ стоял передо мной — прекрасный, что и сказать. В белом платье, шляпке и с милым шарфиком на шее.

И это мне не гормоны в голову стукнули, я уже пипец какой старый и циничный, абсолютный чемпион мира по эмоциональному выгоранию. Гормоны — это когда голова отключается. А у меня она ясная и мысль четкая и прозрачная. Это та самая женщина, с которой хочу состариться, жить, не расставаясь, любить, ссориться, мириться, пить чай и просыпаться рядом. Я, блин, хочу семью с ней, детей и внуков. И дальше как получится.

Но я промолчал. Наверное, не время еще произносить эти слова. Но как только нужный момент настанет, тогда и скажу. Я знаю про нее всё — что она любит есть, какие книги читает, какие чувства у нее вызывает огонь в камине и сколько ложек сахара она кладет в чай. Ответ — ни одной.

— Герр Баталофф... Евгений... — она выговорила мое имя аккуратно, оно было для ее языка непривычно, но Агнесс старалась. — Наконец-то нам удалось увидеться...

И все это по-русски! С акцентом, запинками, но на моем родном языке. Вот это сюрприз! Я развел руками в изумлении.

Агнесс очень мило покраснела, и тем самым погубила меня окончательно.

— Максим, — сказал я, чуть повернув голову в сторону портье, который делал вид, что ему совсем неинтересно.

— Да, Евгений Александрович?

— Срочно пошли кого-нибудь за цветами. Большой букет. Белых роз. Стоп, розовых. Десятка два. Самых лучших. Ты хорошо понял?

— Да, ваше...

— Так бегом побежал!