26

Тело Элизы Бакстер сохранилось гораздо лучше, чем тело Агаты Флейли, а потому аутопсия была гораздо более сносной. Колдмун вынес ее со своим обычным стоицизмом, радуясь тому, что с утра у него во рту не было ничего, кроме его любимого кофе. Фоше продолжала с исключительной осторожностью, непрерывно сопровождая свои действия комментариями на видеокамеру. Пендергаст, со своей стороны, хранил молчание. В десять часов Фоше все еще продолжала работу, она медленно рассекала тело, удаляла органы, помещала их в контейнеры. Никаких сюрпризов не случилось. Тело Бакстер, как и тело Флейли, имело все признаки самоубийства.

До одиннадцати оставались считаные минуты, когда у Колдмуна в кармане завибрировал сотовый телефон. Он вытащил его так быстро, что из кармана на пол высыпались монетки. Звонил Пикетт. Фоше предупреждала их не отвечать на звонки в ее присутствии, поэтому Колдмун выскочил в тамбур.

– Да?

– Я звонил Пендергасту, – сказал Пикетт. – Он не отвечает. Только что старший патологоанатом Моберли сообщил мне, что Пендергаст, вопреки моим указаниям, эксгумировал тело. Я хочу поговорить с вами обоими. Немедленно.

– Пендергаст все еще наблюдает за аутопсией.

– Колдмун, вы слышали, что я сказал?

– Я пойду за ним.

– Уж будьте добры.

– Ждите.

Колдмун проскользнул в секционную. Фоше уже приближалась к концу, работала над головой и плечами, а Пендергаст внимательно наблюдал. Колдмун подал ему знак, и тот, нахмурившись, подошел.

– Пикетт на телефоне. Он хочет поговорить с нами.

Судя по виду Пендергаста, он почти готов был отказаться от разговора, но все же кивнул. Они вышли из секционной, и Пендергаст протянул напарнику мелочь, минуту назад выпавшую у того из кармана на пол.

– Ваши тридцать сребреников, – сказал он.

Колдмун ничего не ответил на это. Он перевел смартфон в режим громкой связи.

– Агент Пендергаст? – раздался голос Пикетта. – Вы меня слышите?

– Да.

– Агент Колдмун?

– Да, на связи.