Настроение у защитников Севастополя было приподнятым, несмотря на серьезные бои и потери. Освобождены Керчь и Феодосия. Пришло свежее пополнение, а значит – скоро в наступление!

А вот Алексей не разделял всеобщего воодушевления. В отличие от всех остальных, волей судьбы перенесшийся со Светлодарской дуги 2014 года, он прекрасно знал, пожалуй, единственный на всей планете именно знал, а не предполагал, что впереди – не лихой кавалерийский наскок, а годы страшной войны. Впереди – многомиллионные жертвы, масштабная модернизация промышленности и развертывание огромных заводов за Уралом. Впереди болезненная реформа армии и постоянная учеба, каждый урок которой оплачивается горькой ценой новых человеческих жертв. Но только так можно было научиться побеждать.

Но что мог один человек – песчинка, попавшая в чудовищные жернова истории? На самом деле – очень многое. Командир батареи постоянно, если выдавалась свободная минутка, проводил занятия по тактике и теории артиллерийской стрельбы со своими офицерами. Постоянно, несмотря на боевую работу, велись тренировки расчетов орудийных башен, команд дальномерных постов и офицеров боевого управления. Усиленная рота стрелкового прикрытия и пулеметный взвод тоже постоянно тренировались. Зенитчики и прожектористы, связисты и техники постоянно учились, оттачивали свои навыки до немыслимого автоматизма.

Хмурым зимним утром 17 декабря 1941 года началось наступление. Вот только начал его не вице-адмирал Октябрьский, а генерал-полковник фон Манштейн. Он сумел опередить защитников Севастополя.

Немецкая артподготовка оказалась короткой, но мощной. Снаряды дальнобойных батарей гитлеровцев рвались в районе поселка Любимовка, на Тридцатой батарее майора Александера. По всей Северной стороне вставала стена разрывов.

Атака немцев оказалась внезапной и массированной. Они рвались к Тридцатой батарее майора Александера и дальше – через Северную сторону к Севастопольской бухте, Манштейн хотел ударить в самое сердце советской обороны, прервать снабжение города-крепости морем. Рассечь Севастополь на две части и уничтожить.

Естественно, попавший в 1941 году из Донецкой Народной Республики 2014 года Алексей читал мемуары Манштейна «Утерянные победы» в своем «прошлом-будущем»: «Для того чтобы сломить сопротивление крепости, необходимо было в качестве предварительного условия по возможности скорее поставить под свой контроль порт – бухту Северную. Пока крепость имела морские коммуникации, при нынешнем положении дел противник по технической обеспеченности, а быть может, и по численности постоянно сохранял бы превосходство над нами. Поэтому главный удар должен был наноситься с севера или северо-востока в направлении бухты Северной, следовательно, совсем не так, как наносили удар союзники в Крымской войне, когда они имели господство на море. Для нас важен был не город, а порт. Только на севере наша армия могла использовать свою мощную артиллерию для поддержки наступления…»

Как только стало известно, что гитлеровцы перешли в широкомасштабное наступление в первом и втором секторах Севастопольского оборонительного района, командир Тридцать пятой батареи объявил боевую тревогу. Алексей запросил по радиосвязи майора Александера и попросил обеспечить целеуказание с корректировочных постов «Тридцатки» для огня своих орудий. Александер с ходу «врубился» в непростую ситуацию». Его батарея оказалась под массированным огнем тяжелой артиллерии гитлеровцев. Но все же выносные корректировочные и командно-дальномерные посты позволяли вести прицельную стрельбу по неприятелю.

Снова развернулись приземистые башни «Тридцать пятки». Огромные стволы теперь наводились по целеуказанию коллег-артиллеристов. Стрельба должна была вестись на пределе дальности, составлявшей для новых, более длинных стволов длиной 57 калибров – сорок восемь километров вместо сорока четырех. Как раз достаточно для поражения гитлеровских батарей тяжелой полевой артиллерии.

– Заряд полуторный, стрельба на полную дальность. Снаряд – осколочно-фугасный, взрыватель – фугасный. Беглый огонь всеми четырьмя орудиями! – приказал Алексей.

И снова грянул гром! Орудия исторгли вместе с дымом и пламенем заостренные обтекаемые тела снарядов. Раскрутившись, они ввинтились в тугой, но податливый воздух. Они были легче стандартных почти на центнер, а поэтому и летели дальше.

Долгие и томительные секунды прошли с того момента, когда все четыре орудия Тридцать пятой батареи ударили по врагу. Уже продуты каналы стволов с металлическим лязгом, под завывания элетромоторов поданы и заряжены новые двенадцатидюймовые «консервы Апокалипсиса».

Но вот в полутора десятках километров за Любимовкой слышится слитный рев и грохот. Чудовищные дымные фонтаны взлетают в серое небо. Там, где находилась вражеская артиллерия, теперь бушевали чудовищные огненные вихри, раскаленный металл осколков крушил и рвал все на своем пути. Раздался громогласный пятый взрыв – поток чистейшего и ярчайшего пламени устремился ввысь! Сдетонировал боекомплект на немецком полевом складе. То был даже не взрыв в привычном понимании, а полнейшая аннигиляция всего вокруг.

Конечно же, и сама Тридцатая батарея майора Александера тоже вела огонь по наступающим гитлеровцам. Могучие залпы «двенадцатидюймовок» вгоняли врага в землю целыми взводами и ротами! Бронемашины и немногочисленные танки сминало словно спичечные коробки. Майор Александер грамотно руководил огнем своей батареи, нанося опустошительные удары по немцам. Всего 17 декабря 1941 года Тридцатая батарея во время отражения первых атак противника выпустила по врагу 117 снарядов общим весом более 50 тонн!

Но все же восемь стволов больше, чем четыре, – сейчас обе чудовищные бронебашенные батареи сосредоточили всю ужасающую разрушительную мощь на относительно небольшом участке

Затем по приказу штаба береговой обороны башни Тридцать пятой батареи снова пришли в движение. Снова чудовищные стволы орудий озарились языками пламени и клубами порохового дыма. Теперь залпы мегаорудий направлены на Мекензиевы горы.

В полутьме Центрального поста управления стрельбой Алексей сверился с оперативными картами. На них, по данным штаба Севастопольского оборонительного района, была нанесена обстановка на первую половину дня 17 декабря 1941 года. Главный удар тремя пехотными дивизиями гитлеровцы нанесли в районе хутора Мекензия – гора Азис-Оба. Они рвались через село Камышлы и пост Мекензиевы горы к северо-восточной оконечности Северной бухты. Вспомогательный удар немцев прошел по долине реки Черная к Инкерману в районе деревень Верхний и Нижний Чоргунь. Здесь и раньше кипели ожесточенные бои, но на этот раз гитлеровцы наступали, не считаясь с потерями. Вместе с немецкими подразделениями наступали и части румынской горнострелковой бригады.

По данным штаба, Алексей перевел огонь своей бронебашенной батареи в район западнее хутора Мекензия. Первыми же залпами удалось «накрыть» огнем и переколошматить два батальона вражеской пехоты. Огненный смерч в очередной раз прокатился по боевым порядкам Вермахта, сметая все на своем пути.

А с оборонительных позиций на Мекензиевых горах неслась «Полундра»! Там стояли насмерть морские пехотинцы. Они дрались, как героические спартанцы царя Леонида при Фермопилах, сдерживая натиск лавины серых шинелей, стальных германских шлемов и штыков.

Наиболее напряженная ситуация сложилась в районе горы Кая-Баш. Батальон немцев при поддержке массированного артиллерийского огня и авиации прорвал фронт 287-го стрелкового полка Красной Армии. Одновременно полк немецкой пехоты, поддержанный танками, атаковал подразделение 8-й бригады морской пехоты у горы Азис-Оба. Из-за больших потерь морская пехота все же вынуждена была отойти на полкилометра западнее горы. Отход поставил в очень тяжелое положение и остальные подразделения третьего сектора обороны, державших позиции южнее, на участке хутора Мекензия.