Мы разместились за стойкой на высоких барных стульях без спинок. Для Пи Джея я соорудила детский стульчик с помощью телефонной книги и полотенца и кормила малыша маленькими кусочками хлеба от своего бутерброда, которые он с радостью уминал. Пол задумчиво жевал, глядя на раскинувшийся за окнами лес. Руби молча ела свой сандвич с тунцом. Я заметила, что она то и дело поглядывала на Пи Джея, но потом быстро отводила взгляд, словно не хотела, чтобы я застала ее за этим занятием.

– После обеда можешь дать малышу бутылочку, если хочешь, – предложила я, но Руби отрицательно покачала головой.

Я подошла к плите и, включив конфорку, чтобы подогреть детскую смесь, привезенную из дома, объявила:

– Собираюсь съездить в магазин: за молоком, яйцами и хлебом. Свежие фрукты тоже не помешают.

– Я отвезу тебя после обеда, – повернувшись ко мне, кивнул Пол.

Когда мы закончили есть, Руби, по-прежнему не произнося ни слова, удалилась в свою комнату. Я взглянула на мужа.

– А чего ты ожидала? – пожал он плечами и принялся собирать грязные тарелки.

Я наполнила раковину мыльной водой. На кухне стояла посудомоечная машина, но я не знала, как ею пользоваться, поэтому решила вымыть посуду по старинке.

Пол сообщил, что церемония прощания состоится завтра утром.

– Поминок не будет? – спросила я.

Муж отвел взгляд.

– В сложившихся обстоятельствах… мы решили, что не будет. К тому же это мероприятие привлечет зевак, а вовсе не искренне скорбящих. – Он взял полотенце и начал вытирать тарелки, которые я ставила рядом с раковиной.

Я кивнула. Хотя ни разу в жизни я не сталкивалась с самоубийством, была вполне согласна с тем, что общепринятые ритуалы прощания совершенно неуместны, если речь идет о человеке, покончившем с собой, даже если при жизни он был таким добропорядочным католиком, как Генри.

В глубине души я верила, что Генри попал в ад, где ему придется бесконечно расплачиваться за содеянное, и чувствовала себя ужасно, ведь брат Пола наверняка лишил себя жизни потому, что побег Сильи разбил ему сердце. Все это было крайне несправедливо, но душа самоубийцы должна отправляться в ад. Так написано в Библии, и так говорят в церкви.

– Я сейчас уложу Пи Джея, а потом помогу выбрать костюм для Генри, – обратилась я к Полу. – Ты пока посмотри в его вещах, а я присоединюсь к тебе через минуту.

На лице мужа отразилась нерешительность.

– Его вещи в гостевой комнате, – понизив голос, произнес он.