Ресторан на третьем этаже круглосуточный. Но с девяти до десяти утра у него перерыв. На часах без пятнадцати десять. Развернулся и побрел на улицу. Взгляд зацепился за вывеску «Парикмахерская». За стеклянной дверью, в кресле для клиентов, скучала женщина-парикмахер.

— Мне бы постричься.

Женщина отложила журнал «Работница» и указала на соседнее кресло.

— Как будем стричься?

— Полубокс, покороче. Сзади под машинку и подбрить.

Мастер обмотала меня простыней и зажужжала машинкой.

Я смотрел на свою физиономию в зеркале. Никак не получается совместить этого пацана с собой.

Задавил приступ тоски. Сейчас в моде прически а-ля Джордж Майкл. И вообще, иконами мужской моды считаются педики. Группы ШпандауБалет, Дюран Дюран и прочие мальчики с крашеными челками. Широкие штаны, широкие куртки, и все это ядовитых расцветок. А у девушек царит Мадонна с начесом и в лосинах. В моде штаны-бананы. Буду по новой привыкать. Мода как мода.

Мастер смахнула полотенцем остатки волос с рукавов.

— С вас пятьдесят копеек.

Гм. А есть ли у меня мелочь? Полез в рюкзак. В кармане рюкзака толстая пачка десяток. Есть! Достал рублевую купюру.

— Мы только открылись, у меня нет сдачи.

— Сдачи не надо. Спасибо вам.

Закинул рюкзак на плечо, и пошел в ресторан. Есть хотелось уже сильно. В пустом зале прошел к окну и сел за столик. Где-то в недрах ресторана кто-то с кем-то ругался. Из кухни выглянул, а потом вышел и направился ко мне официант. Я поздоровался.

— Ну что, старичок, — сказал официант — солянку и люля?

Окинул официанта взглядом. Черные туфли-брюки-жилетка-бабочка. Белоснежная рубашка. Слегка барственная улыбка.

Давиться вчерашней солянкой совершенно не хотелось. А меню мне никто не предложил.

А ну-ка, попробуем.

— Вы знаете, последнее время я жил в диких местах и ел совершеннейшую гадость. Надеюсь, что интеллигентный человек накормит интеллигентного человека нормально. Поэтому принесите мне графинчик водочки, три порции черной икорки, сделайте пару тостов рижского хлеба. Суп не надо. Говяжий бульон есть?

По мере того как я говорил, по лицу официанта пробежала вся гамма эмоций. От праведного гнева, через озадаченность, к сосредоточенной сердечности.