2. В ущелье

Бэркэ, проснувшись первым в темноте, разжег огонь. Узкая, красная полоска зари на горизонте незаметно светлела. Разбуженный потрескиванием костра, зевая и потягиваясь, рядом проснулся Толбочоон. Посидев с осоловелым видом некоторое время в молчании, он оглянувшись, наткнулся взглядом на похрапывающего рядом старшего брата. Его лицо оживилось, приняв хитрое выражение. Дотянувшись до растущего рядом куста брусники, он набрал в ладонь пригоршню недоспелой ягоды. Первая из ягод, исчезла в приоткрытом рте спящего Бузагу. Затем последовали одна за одной другие. Бэркэ, сидя у костра и наблюдая за младшим из братьев, недовольно покачал головой. Бузагу, поперхнувшись во сне, закашлялся и проснувшись, сел на землю. Спросонья, не сразу поняв шутку Толбочоона, он некоторое мгновение сидел сплевывая ягоду. Толбочоон не удержавшись, прыснул от смеха, и отскочив, едва увернулся от брошенной в него братом, узловатой палки. Бузагу, сидя на земле и кашляя, огляделся вокруг, ища взглядом, чем ещё можно запустить в наглеца. Бэркэ не сдержал улыбки – На, вот эту… – он подкинул Бузагу ещё ветку. Она так же пролетела мимо верткого Толбочоона.

– Ну все, все… Не сердись! – примирительно затараторил он, безуспешно пытаясь спрятать улыбку и принять серьезный вид. Вскоре, поеживаясь от утренней прохлады, они приступили к завтраку.

– Только голову положил и глаза закрыл – а уже утро… – жуя провяленное мясо, недовольно протянул Толбочоон. Ему никто не ответил. К полудню, трое друзей вышли к небольшой горной речке. Стоя на вершине сопки среди густо поросшего сосняка, Бэркэ по местности определил, что они немного отклонились влево: блуждая здесь в поисках дичи два дня назад, они проходили севернее этого места.

Толбочоон был вдохновлен добычей и преисполнен решимости:

– Давайте сократим обратную дорогу, пойдём вдоль речки. Так быстрее доберемся до дома, – предложил он, оглянувшись на Бэркэ – И заодно узнаем эти места получше.

Бузагу, который больше всех устал нести тяжелую понягу, понравилась идея, и они вдвоем с младшим братом, начали уговаривать старшего товарища срезать путь. Бэркэ в нерешительности задумался. Надо было возвращаться по известному пути, по которому они пришли сюда. Неизвестно, как течёт эта река, начнёт петлять – можно потерять больше времени. Но братья принялись доказывать, что так они намного сократят обратный путь. Бэркэ и самому хотелось поскорее покинуть это место – предостережение отца сидело в нем тревожной занозой. В конце концов, нетерпеливый Толбочоон, прервав раздумья Бэркэ, начал спускаться с сопки вниз к речке. Бузагу поправил понягу, приглашающе кивнул Бэркэ головой и пошел вслед за братом. Бэркэ, хмурясь, неодобрительно покачал головой, и, вздохнув, устремился за братьями. Спустившись зигзагом с сопки и почти достигнув подножия речки, Бэркэ вдруг резко остановился и обернулся. Неприятный холодок, пробежавший по спине, заставил его непроизвольно схватиться за висевший на поясе топорик. Он внимательно всматривался в вершину сопки, покрытую молодыми деревцами, где они только что стояли и обсуждали маршрут. Всё оставалось неподвижным, всё так же светило солнце, а порывы несильного ветерка раскачивали ветки деревьев. Но что-то заставило его остановиться и обернуться: может, какой-то звук или вдруг наступившая тишина, переставшие петь птицы… Бэркэ вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Ему стало неуютно и захотелось быстрее покинуть это место. Тревога, поселившаяся в нем со вчерашнего дня, обострилась до предела. Он замер на месте, устремив взгляд в вершину сопки, пока до него не дотронулся вернувшийся за ним Бузагу.

– Брат, что с тобой? – тихо спросил он.

– Ничего… Пойдём, – отрешённо, словно очнувшись, ответил Бэркэ, и начал быстро спускаться с сопки. Озадаченный Бузагу посмотрел наверх, поправил понягу и поспешил за товарищем. Вскоре все они скрылись в зарослях кустарника, разросшегося вдоль берега речки. На вершине покинутой ими сопки некоторое время ничего не происходило, а затем вдруг неясная тень, качнув ветку, скрылась в густой листве.

Пройдя некоторое расстояние вдоль берега, Бэркэ вскоре увидел упавшее поперёк речки большое дерево и скомандовал друзьям перебраться по нему на противоположный берег. Балансируя, троица осторожно перебралась по стволу дерева и продолжила путь вниз по течению. Бэркэ, перебравшись последним, осмотрел упавший ствол, подумывая спихнуть его в речку, но оставил эту затею: лиственница была массивной, и часть её корней все ещё крепко держалась за землю. Оглянувшись в очередной раз на пройденный путь, Бэркэ попросил друзей ускорить ход. Через некоторое время скалы, густо поросшие сосняком по краям реки, начали возвышаться над ними, превращаясь впереди в узкий, и изогнутый как коровий рог, распадок. Течение стало более быстрым, вода бурлила и местами образовывала воронки водоворотов.

«Вход в нижний мир…» – всматриваясь в очередной водоворот, Бэркэ вспомнил мрачное поверье о том, что водоворот – это место, откуда демоны нижнего мира выходят на поверхность, чтобы по велению Харги, духа-хозяина нижнего мира, творить свои чёрные дела в верхнем мире людей. Ему снова стало неуютно, захотелось поскорее покинуть это мрачное место. Лучи вечернего солнца не проникали сюда, вокруг было сумрачно и прохладно. Вдоль речки, над их головами, с равномерным свистом разрывая тишину, пролетел ворон. Троица в молчании проводила его взглядом.

– Плохое место… – оглядывая верхушки скал, тихо сказал Бэркэ поравнявшемуся с ним Бузагу. – Выглядит как ловушка… Зря мы сюда пошли, – он поежился и, остановившись, посмотрел назад.

«Может, пока не поздно, повернуть обратно? – подумалось ему. – Вдруг русло повернёт не в ту сторону. Эх, зря я послушался, надо было идти так, как пришли…» Бэркэ чувствовал нарастающую тревогу, причин которой не понимал. Он пытался понять, что именно ему показалось там, наверху. Зря Толбочоон раскричался, Черный лес населяет много воинственных племён. Свирепые, жаждущие крови туматы, воинственные тонг-биисы. Да мало ли других, не менее враждебно настроенных? Они на чужой территории… Чужие разведчики могли услышать их крик.

Бэркэ, шедший замыкающим, подгонял уставших друзей. Время от времени он останавливался и смотрел назад, и наверх; на окружавшие их скалы. У него то появлялось неприятное ощущение – как от чужого взгляда, то вдалеке, меж деревьев, чудилось шевеление, которое, стоило перевести туда взгляд, бесследно исчезало. И через некоторое время скалы и деревья вновь казались безопасными, безлюдными. Он сослался на бессонную ночь и, склонившись над рекой, умыл лицо прохладной водой. До захода солнца надо выбраться отсюда и найти место для ночлега. Ущелье виляло зигзагом, речка местами переходила в небольшие заводи, в которых металась испуганная рыба. Толбочоон, не снимая поняги, попытался поймать несколько рыбин, но безуспешно. К вечеру ветер стих, и здесь, внизу, было тихо: слышалось только журчание воды и стук камней, катившихся из-под ног. Вдруг где-то наверху обеспокоено зашумели сойки. Их стрекотанье неожиданно нарушило тишину леса и затем так же быстро стихло. «Что-то вспугнуло их…» – подумал Бэркэ, остановившись и внимательно оглядывая густо поросшие ельником скалы. И вдруг отчетливо вспомнил слова отца: «Не ходи в те места, сын. Там пропадают люди!». Бэркэ вздрогнул и ускорил ход. Какое-то темное чувство, прошло сквозь него как ветерок, и его тревога стала еще сильнее. Идя быстрым шагом и поправляя впившиеся в плечи ремни тяжелой поняги, он непроизвольно передвинул лук ближе к боку. Идущий впереди Толбочоон неожиданно остановился. Подпрыгнув, поправил сползшую понягу. Оглянулся на друзей и заинтересованно склонился над чем-то, лежащим в воде.

– Смотрите! – воскликнул он и присел.

Троица охотников склонилась у большого черного валуна, и разглядела лежащий в воде меж двух камней, небольшой костяной топорик. На пожелтевшей кости из нижней челюсти лося был искусно изображен летящий ворон. Распухшее древко украшала причудливая резьба, и без того короткое топорище было сломано, но было видно, что клювообразная режущая часть все ещё остра. Толбочоон, засучив рукав, потянулся было за топором, но замер, услышав возглас Бэркэ.

– Не трогай! – властно сказал он Толбочоону. – Или не знаешь: «чужого не бери»? Мало ли что на нем…