– Ты чего? Покричать нельзя? Мы неделю не могли добыть дичь… Нельзя порадоваться?

Бэркэ, смутившись, отступил назад, понимая, что немного переборщил, но тревога, поселившаяся в душе с тех пор, как они ступили на чужую землю, не отпускала его.

– Мы отдалились от наших лесов на несколько дней пути. Эта не наша земля. Ты же знаешь, нельзя кричать в лесу. Тем более в чужом!

– Но мы ведь никого не видели… Здесь нет никого. Почему мы должны бояться? – возразил Толбочоон.

– Надо поскорей убираться из этих мест! – не желая спорить, обрубил Бэркэ. – Хватит баловаться, принимайтесь за дело! – уже спокойней добавил он и продолжил разделывать мясо.

– Ну извини, старший брат. Я не сдержался от радости… Сколько дней мы не могли добыть мясо… – виновато произнёс Толбочоон, присоединяясь к ним.

– Дух охоты, щедрый Баянча, сделал нам достойный подарок… – согласился с ним Бузагу, успокаивая Бэркэ. – Что тебя тревожит, Бэркэ? Ты сам не свой эти дни.

Бэркэ хмуро оглядел окружавший их лес и на свои окровавленные руки. Стряхнув с них кровь, нехотя произнёс:

– Надо поскорей убираться из этих мест. Когда-то отец запретил мне приближаться к этой речке, и вообще к этим местам.

Толбочоон шмыгнул носом и заинтересованно придвинулся к Бэркэ.

– А что он говорил тебе про эти места? Что в них такого?

– Не помню, – ответил Бэркэ, стараясь скрыть испытанное им беспокойство. – Просто запрещал. Всё, давайте поторопимся! Не сидите сложа руки, – раздраженно бросил он друзьям, – скоро стемнеет.

Братья торопливо разделывали оленя и вскоре, позабыв о разговоре, опять начали весело подтрунивать друг над другом. Бузагу схватив ногу оленя постукивал остриём ножа по суставу, принялся выковыривать «чонкуу» – излюбленное лакомство охотников.

Вскоре, погрузив мясо на самодельные поняги, сделанные из корней березы, маленький отряд отправился в обратный путь. Вечернее солнце озаряло верхушки деревьев красным светом. Растянувшись цепочкой, друзья, спины которых согнулись под тяжелым грузом, один за другим скрылись в чаще.

Полная луна, время от времени скрываясь за небольшими тучками, освещала небольшую поляну, посередине которой горел яркий костёр. Весело трещали сучья, всполохи огня освещали довольные лица трёх охотников, жарящих и сразу поедающих приготовленное мясо. Оживленный разговор был в самом разгаре, неугомонный Толбочоон, как всегда, наседал на своего брата, пытаясь вывести его на спор. Бэркэ, задумавшись, отрешённо смотрел на пляшущие огоньки костра: его дневная тревога немного улеглась, но одна мысль не давала ему обрести покой. Он понимал, что почувствует себя в полной безопасности, только добравшись до родных земель. Ведь он старший в их группе и несёт ответственность за жизнь своих друзей. Хоть они с ним были из разных племен, дружба связала их крепче кровных уз. Но все же, что же тревожит его? Не зря отец запрещал ему охотиться в этих местах. Но с чем же был связан запрет? Бэркэ копался в памяти, но не мог вспомнить: отец умер, когда он был ещё совсем мальчишкой. Ничего, ещё один переход, и они покинут эти земли… После сытного ужина его стало клонить в сон, он почувствовал, как устал. И тут Толбочоон, разгоряченный спором, толкнул его в плечо.

– Вот ты, старший брат, когда ты думаешь жениться, обзавестись семьей? Вот он, – Толбочоон указал на Бузагу, – не прожив и года со своей Илик, уже жалуется на семейную жизнь! Но сам же заставляет меня жениться!

– Дурак ты, – невозмутимо парировал Бузагу, сытно рыгнув и завалившись на спину, – всё не так понимаешь: вовсе я не плачусь… Хотя, по правде сказать, уж очень несносный характер оказался у моей Илик. Вечно она недовольна, всего ей мало. Теперь я понимаю, почему ее родичи так быстро избавились от неё, когда я пришёл к ним свататься. Отдали даже без подарков, – и Бузагу тяжело вздохнул.

По-брачному договору-тори, так как Бузагу был беден и не мог задобрить будущую родню оленями, он договорился, что, в обмен на невесту, будет некоторое время работать на ее семью.

– Плачешься! – упрямо насел на него Толбочоон. – Только что говорил, что зря женился, бегал бы сейчас, как свободный олень! Хорошо, что эта Илик не прицепилась к тебе, Бэркэ. Я видел, как она на тебя смотрела. Этим женщинам только дай повод, враз охомутают!

Бэркэ, смутившись, вспомнил, как Илик проявляла интерес к нему, а не к влюблённому в неё Бузагу. Не желая ссориться с мучимым ревностью братом, он тогда отошёл в сторону. К взглядам Илик он был равнодушен, да и не собирался пока связывать себя узами брака.