Свадьба

В средние века было меньше старых холостяков, чем в наше время. Свадьбы совершались чаще и происходили в более раннем возрасте, чем теперь. Неженатый человек в некоторых городах не мог рассчитывать на повышение. Так например, в последней четверти XV столетия был издан в Аугсбурге закон, по которому холостяк не мог сделаться ратманом.

В цехах постепенно установился обычай, в силу которого неженатый человек не мог получить звание мастера. Вдовцы и вдовы также большей частью женились и выходили замуж. Вдовцы вступали в новый брак спустя каких-нибудь шесть-восемь месяцев по смерти жены. Хотя вдовам полагалось оставаться таковыми в продолжение целого года, который и назывался «годом плача и скорби», но они выходили замуж ранее этого срока.

Девушки 14-ти или 14,5 лет уже выдавались замуж. Обручали же восьмилетних. Обручение считалось в то время главным актом, церковное же бракосочетание только скрепляло его. Сватовство и обручение состояли из трех важнейших моментов. Прежде всего уговаривались относительно подарка, который будет сделан невесте женихом, и о приданом, которое будет дано за невестой. После этого отец давал свое согласие на выдачу дочери замуж, а жених – на женитьбу. Наконец, отец невесты и жених ударяли по рукам, и обручение считалось совершившимся. С течением времени, обязательства, которые раньше были устными, стали записываться. Такой контракт составлялся в присутствии свидетелей. За обручением происходила обыкновенно пирушка в невестином доме, в ратуше или даже в монастыре.

В Нюрнберг в 1485 году были запрещены какие бы то ни было празднества в монастырях. Пирушки, следовавшие за обручением, сопровождались танцами и попойкой.

День свадьбы называли «высокое время». Чаще всего свадьбы играли поздней осенью, «когда полны житницы и погреба, когда наступает время покоя и для поселянина, и для моряка». В иных случаях приглашала гостей на свадьбу сама невеста, в иных занимались этим лица, нарочно для этого дела избираемые женихом и невестой. Они разъезжали верхами в сопровождении нескольких всадников. Они нарочно брали с собою такого человека, который слыл за балагура, умел говорить прибаутками и рифмами, что должно было придавать всему посольству особенно веселый характер.

Случалось, что участвующие в посольстве наряжались, и устраивалось таким образом нечто в роде маскарада. Любили созывать гостей побольше. Чтобы ограничить размер празднества и расходы, им поглощаемые, городские советы препятствовали большим собраниям и устанавливали нормальное число гостей, больше которого приглашать запрещалось.

За несколько дней до свадьбы или даже накануне её происходило торжественное шествие невесты в баню, где танцевали и пировали. Этот обычай схож с нашим «девичником».

В одних местах свадьбы играли по четвергам, в других – по пятницам. Бракосочетание совершалось обыкновенно днем и даже утром, вскоре после обедни.

Свадебное торжество открывалось процессиями, сопровождавшими жениха и невесту в церковь. Отправлялись они в церковь не вместе Невеста ехала с подругами, а иногда также и с шаферами в экипаже, запряженном четверкой. На невесте – красное атласное платье, кисейный воротник, богато отделанный серебром пояс. На голове у неё легкий венец, осыпанный жемчугом. Жемчуг и великолепное золотое шитье покрывают её башмаки. Жених со своими провожатыми ехали верхом. И перед невестой, и перед женихом двигались музыканты с флейтами, скрипками, трубами и барабанами. Само собою разумеется, что процессии эти совершались и пешком в тех случаях, когда церковь была близко.

Когда процессия приближалась к собору начинался колокольный звон. Чтобы пономарь не ленился и не скупился, его угощали вином. После процедуры бракосочетания из собора первым выходил жених. Дойдя до дома своего тестя, он не входил в дом, а дожидался молодой. Когда последняя подходила к дому, он встречал ее. Слуга приносил поднос с фляжкой вина и стаканом. Наполненный вином стакан обходил всех присутствующих гостей, после них пил молодой, а за ним новобрачная. Выпив вино, она перебрасывала кубок через голову. После этого один из шаферов снимал с новобрачного шляпу и покрывал ею голову его молодой жены. Этот обряд как бы облекал ее властью. Сейчас же она первая входила в дом, а за ней все остальные.

С наступлением полночи составлялась новая процессия. Невесту отводили в назначенный для этого покой. Большей частью ее сопровождали родные и шафера, но случалось, что провожатыми делались все присутствующие.

Когда процессия приходила в опочивальню, шафер усаживал молодую и снимал с её левой ноги башмачок. Этот башмачок передавался потом одному или нескольким холостякам, бывшим на свадьбе. Надо предполагать, что этим подарком высказывалось пожелание, чтобы получающий его поскорей оставил холостую жизнь.

Следующий за свадьбой день начинался тем, что молодые обменивались подарками.

Городские советы постоянно стремились уменьшить расходы, соединенные со свадьбами, и, между прочим, ограничивали свадебное торжество одним только днем. Так было, например, в Нюрнберге. Городской совет, определив точно число лиц, приглашаемых на свадьбу, разрешал приглашать лиц не бывших на свадьбе, преимущественно подруг невесты и ее знакомых дам, на другой день после свадьбы. Для этого устраивался завтрак, главным личные печенья, овощи, сыр, вино, но яичница первенствовала и украшалась искусственными цветами.

Вечер второго дня заканчивался весьма оригинальным «кухонным танцем». Приглашенные, вопреки постановлениям городских властей, гости становились при этом зрителями. Танцевала прислуга, при чем каждый из слуг имел при себе какой-нибудь предмет своей специальности, повар – ложку, заведовавший вином – кружку и т. п.

На третий день после свадьбы, если, впрочем, последняя происходила летом, совершалась веселая прогулка в разбитый за городскими стенами сад.