– Знаю-знаю. В гости никто не заезжал, пока меня не было?

По его тону ясно, что вопрос не должен остаться без ответа.

– В гости? Нет. – Я скорбно опускаю уголки губ и еле заметно качаю головой.

Он обжигает меня неискренней улыбкой и, подняв бокал, произносит:

– За тебя, любовь моя.

И ждет, что я подниму свой.

Отпив еще немного, лихорадочно вспоминаю, что рассказывал Фред о созданном в лаборатории «Анексы» фентаниле и как мало его нужно, чтобы убить человека. Если вино отравлено, я давно получила смертельную дозу.

Роб продолжает безжалостный допрос:

– Зайка, а Кэссиди не заезжала?

– Ах да! Какая же я рассеянная, – легонько хлопаю себя по лбу. – Заезжала. Откуда ты знаешь? – Ожидаю симптомов действия фентанила. Как он там говорил? Сначала головокружение, помутнение сознания, а затем полная его потеря…

Тревога перерастает в панику, меня бросает в жар, ноги колет, словно иголками.

– Она позвонила и попросила новый код от сигнализации. Сказала, что у нее все еще есть ключ, но боялась, что сработает сирена. – Роб явно раздосадован тем, что ключ от нашего дома до сих пор у сестры.

– Да, она приехала в город и заглянула. – У меня на коже выступает испарина. Чтобы пресечь дальнейшие вопросы, быстро меняю тему: – Не забудь о благотворительном бале. Мне понадобится твоя помощь к пяти часам. Надень, пожалуйста, смокинг.

– Как скажешь, любовь моя, – с ехидной ухмылкой произносит Роб, поднимая бокал в воздух, после чего запрокидывает голову и залпом допивает. Встав из-за стола, подходит ко мне и спрашивает, указывая на бокал: – Что, не нравится?

Не спускаю глаз со своего бокала и медленно качаю головой. Сердце готово выскочить из груди.

– Хорошо, – шипит он на выдохе, хватает бокал и, наклонив голову, выпивает остатки моего вина. – Ты меня недооцениваешь, София. В этом твоя ошибка.

Задержавшись на мгновение, Роб обжигает меня дерзким взглядом и вылетает из комнаты как ошпаренный. Через пару секунд шины его «Ауди» визжат на подъездной дорожке.

Я наконец-то расслабляюсь. По мне словно катком проехали. Усталость затмевает все тревоги и опасение, что Роб мог меня отравить.