– Вот и все? В самом деле? – Шоу зашипел, и от этого звука у меня заледенела кровь. – Ты больше не винишь себя? – Когда я не ответила, он сжал мой подбородок, пока у меня не вырвался крик. – Или все еще винишь?

Мои ноги дрожали, но я выдержала его взгляд.

– Я всегда буду… чувствовать себя виновной.

– Но? – осклабился он.

– Но я любила Пенна и никогда не хотела причинить ему боль.

Он наклонил голову набок, глубже впиваясь пальцами в мою кожу.

– Но ты это сделала.

– Это была всего лишь вечеринка. Вот и все. Мы не попали к нему на вечеринку! – крикнула я и впервые – по-настоящему – поверила в то, что говорила. – Я всегда буду чувствовать свою вину, всегда буду жалеть о том, что нельзя повернуть время назад и принять иное решение, но мы с Дженсеном его не убивали.

– Беда в том, что время действительно не повернуть назад, – печально проговорил Шоу.

– Я знаю.

Шоу рывком открыл дверь и со злостью толкнул меня вперед, а потом, когда мы оказались в комнате Пенна, снова и снова, пока я не упала на жесткий пружинный матрас, провонявший по́том и еще чем-то ужасным.

Я перекатилась на спину, помогая себе ногами. Полицейский прошел к изголовью кровати, потом нагнулся, и в следующее мгновение ореол мягкого света от фонаря озарил комнату.

Комната Пенна… она была не такой, как раньше.

Единственное окно закрывал кусок фанеры. Из мебели не осталось ничего, кроме этой зловонной кровати. И вся стена была разрисована красной аэрозольной краской, но это не напоминало граффити. Это были имена, повторяющиеся тысячи раз.

Ви.

Брок.

Мейсон.

Венди.

Моника.

Дженсен.