Вторая жертва была убита в коридоре с темно-синим ковром по центру; по сторонам ковра шли золотые полосы. Убийца нанес три раны по одной линии: от левого уголка рта до верхней челюсти, от нижней челюсти до горла, затем от горла до ключицы. Самый глубокий разрез – на шее. Нож был примерно 15 сантиметров длиной.
Аккуратные печатные буквы. Слова без прикрас. Пугающая честность. Натали не хотелось перечитывать.
С восковой печатью в руке Симона повернула листок к себе и прочла. Она одобрительно кивнула.
– Готова?
Натали выдохнула. Если она задумается об этом, то передумает. Снова.
– Да.
Симона сложила листок, поместила в конверт и запечатала воском. Она передала его Натали, чтобы та подписала адрес.
– Прошу, мадемуазель.
Натали съела еще гроздь винограда, перед тем как подняться, чтобы уйти, хотя не была ни капельки голодна. Объятие Симоны было чуть дольше, чем обычно, и она произнесла шепотом, в котором сквозили и забота, и любовь:
– У тебя дар. Ты поступила правильно.
Смерть убитой – рана за раной, рана за раной – мелькала перед глазами Натали, когда она согласно кивнула.
Облегчение охватило Натали скорее легким ветерком, чем порывом, когда она опустила письмо в почтовый ящик. Она была рада от него избавиться и тому, что теперь кому-то другому нужно решать, как поступить с этой информацией. И было что-то приятное в том, чтобы раскрыть свой секрет, но чувствовать себя в безопасности.
Выходя с почты, она теребила пуговицу на брюках и вдруг столкнулась с мужчиной в дверях.
Надо же, было такому случиться.
Натали затруднялась сказать, кто из них был сильнее удивлен.
Глава 12
– Месье Ганьон, – произнесла Натали, отступая на шаг назад, – кто бы мог подумать, что наши пути пересекутся и здесь? Париж кажется таким маленьким, не так ли?
– Мадемуазель Боден, это вы? – Его уши стали красными как помидоры. – И правда, маленьким.
Натали нервно усмехнулась.
– Отличный сегодня денек для прогулки.