– Да ты что, а завтрак в самом «Метрополе»?! Я в этом ресторане ни разу не был. Хочу оставить о нём приятные воспоминания. Давай вставай, я твою форму и обувь уже получил.

– Садист. – Состроив скорбную мину, я встал и поплёлся умываться.

Потом стал неспешно бриться, явно заводя соседа, ну и когда был готов, мы направились вниз, в ресторан. Горничная уже приняла у нас заказ и сообщила его куда нужно. Поэтому нам осталось назвать свои фамилии на входе, и нас усадили за свободный столик, который быстро накрыли заказанной едой.

– Смотри, у того капитана слева золотистая нашивка на груди, – подбородком указал я на артиллериста, сидящего с девушкой за два столика от нас. – Что, что-то новенькое появилось, а мы не знаем?

На самом деле я знал, что это. Нашивка за ранение, но раньше они были не положены, а сейчас, видимо, ввели. Золотистая – тяжёлое ранение у капитана. Как у меня. Нужно уточнить, мне надо носить на форме такой отличительный знак или нет? Или всё, что было до введения этого приказа в устав, не считается? Наши могли такой маразм придумать.

– Действительно. – Мой сосед задумчиво посмотрел на капитана.

Тот заметил наш интерес и взглянул на нас. Узнал меня, удивлённо заморгал, а потом, что-то шепнув своей девушке, подал ей руку и подошёл к нам. И мы пригласили их за наш столик. Отличная пара оказалась, они праздновали свою свадьбу. Разговорились, узнали о нашивках, ну да, пару недель назад ввели, уже после нашего отбытия в Англию. Хорошо пообщались. Я им бутылку вина презентовал.

Позавтракав, мы вернулись в номер и, сдав его, направились в Главное управление кадров Красной армии. Оно находилось там же, где и Генштаб. Тут пришлось задержаться. Мой 27-й полк убыл на переучивание на Ла-5, а у меня предписание оставаться в 6-м авиационном истребительном корпусе ПВО, вот в его отдел кадров меня и направили. Явиться до утра завтрашнего дня, то есть времени у меня ещё сутки. Там решат, куда назначить. Поэтому, поставив отметку, что командировка закончена, я покинул здание, сосед же так и не появился. Проехав пару остановок, я вышел, чтобы сменить маршрут, и тут меня окликнули. Причём очень хорошо знакомый голос.

– Кирилл, постой!

Обернувшись, я посмотрел на Дарью, которая быстрым шагом приближалась ко мне. А форма ей шла, красавица. Я ждал её, опираясь обеими руками о трость. Когда она подошла, сказал ей с полуулыбкой:

– Я вообще-то стою. Могла и не кричать. Здравствуй, Дарья.

– Здравствуй. Как я рада, что встретила тебя.

– Повезло. Действительно повезло. Держи апельсин, витамин, – доставая из кармана фрукт, протянул я его девушке.

Остановка была почти пуста, так, старушка да мамаша с ребёнком, которые так глазели на меня. Дарья это заметила и предложила пройтись.

– Ты не опаздываешь? – спросил я, когда мы прогулочным шагом направились вдоль улицы.

– Нет. Я как раз с дежурства иду. Нам от госпиталя комнату выделили, с зимы там живём. Тут недалеко, дом с двумя этажами. Угловая комната на втором.

– Это хорошо, но, Даш, ты должна понимать, что меня это уже не касается.

– Анна хочет тебе дать развод. Даже просила письмо тебе отправить, чтобы приехал и всё сделал.

– Отличная новость. Хоть мучиться не будет. Это мне всё равно уже, пережил, а ей может быть обидно или ещё что. Или она замуж за своего Евгения собралась? Пригнал-таки ребёнка? А я думал, что он сволочь. Оказывается, нет.

– Не признал, – тихо сообщила Дарья.