Когда Валентин с Петькой подбежали к ней, она уже упала на пол и лежала, разбросав руки в стороны. Характер полученной ею раны не оставлял ни малейших сомнений в том, что девушка мертва. Петька опустился перед ней на колени и пытался, как сама пострадавшая за пару мгновений до того, остановить выбулькивающую наружу кровь, передавив артерию.

– Я не хотел в нее… Зачем она вышла?.. – испуганно бормотал он.

Валентин сделал несколько шагов вперед и осмотрелся. На лестнице головой вниз лежал один из убийц. Кинжал вошел ему аккурат между лопаток. Валентин спустился к нему, присел на корточки и попытался нащупать пульс. Убийца был мертв. Бежать за вторым уже бесполезно, не догонишь. Оставалось лишь надеяться, что человек, бегущий со всех ног с квадратными от ужаса и возбуждения глазами, покажется охране подозрительным и будет задержан. Да и к Юльке необходимо было вернуться – оставался шанс, что ее еще удастся спасти, если оказать вовремя врачебную помощь.

Валентин вырвал из тела врага свой кинжал, обтер об его одежду и, спрятав в ножны, поспешил на помощь Юльке. Когда он пробегал мимо Петьки, тот уже не пытался остановить кровь, а, как поначалу показалось Валентину, шарил по телу убитой им девушки. «С Петьки станется, – успел подумать Валентин. – Он еще, оказывается, и некрофил… – Но уже в следующее мгновение он разглядел, что тот вытаскивает из ее одежды, из какого-то глубоко запрятанного кармана, те самые пресловутые пилюльки. – Так вот почему Петька оказался именно в это время в этом месте! Ирония судьбы – своими же руками он убил своего поставщика!»

Когда Валентин склонился над Юлькой, она была еще жива. Открыла глаза и даже улыбнулась ему. Девки-служанки сидели рядом с ней и тихонечко поскуливали от жалости и страха.

– Чего сидите зря?! – заорал на них Валентин. – Одна за лекарем, другая к Василисе! Пусть дома сегодня остается! Воду пусть кипятит и простыни на бинты рвет!

Теперь, когда у них наконец-то появилась четкая цель, девки перестали ныть и, сорвавшись с места, с радостью понеслись выполнять указание хозяина. Валентин, приподняв голову, глянул в сторону трапезной. Оттуда уже бежали Ероха, дон Альба и Сила. За ними еще какие-то люди. «Охрана сообщила, – вяло отметил про себя сей факт Валентин. – А куда же девки побежали? Где они возьмут лекаря? Англичанин Линдсей здесь… Небось пьян в стельку. Кто же еще?..»

– Что? Что случилось? Ты цел, Михайла? – заполошно заорал Ероха.

– Цел, Юлька вот… В меня метили, а она закрыла… Лекаря надо, Ероха, лекаря…

Вокруг них набилось столько народу, что Валентин закричал:

– Потеснись, воздуху не хватает! Лекаря сюда!

Рядом с ним присел на корточки Ероха.

– Кто это был, Минь?

– Мужики какие-то. Двое. Одного я убил. Дальше… На лестнице лежит. – Только сейчас, отвечая на вопрос Ерохи, Валентин вспомнил, что вышел из пиршественного зала для того, чтобы встретиться с той самой незнакомкой в мехах. О том, что он будет проходить здесь в это время, не знал больше никто. Только тот, кто передал сообщение о встрече князю Черкасскому, да и сам Черкасский. – Ероха, я знаю, где искать убийцу, – шепнул он другу.

Окружавшая их толпа зашевелилась.

– Потеснись!.. Дай дорогу лекарю!

Расталкивая зевак, в круг вошел человек средних лет в кафтане простого опричника с большой кожаной сумкой в руках. Поставив на пол сумку, звякнувшую железом, он склонился над Юлькой.

– Отошли бы вы в сторонку, господа хорошие, – высказал он пожелание Валентину и его друзьям, обступившим раненую. – Мешаете.

– Ероха, давай за мной, – скомандовал Валентин. – Дон Альба, Силка, оставляю Юльку на вас.

Продравшись сквозь толпу, Валентин с Ерохой бросились к трапезной. Заходить не стали, лишь глянули через открытую дверь. Пир продолжался своим чередом. Да, ближние к двери места за столом пустовали. Это те самые тридцать – сорок человек, что толпятся сейчас вокруг Юльки. Все же остальные на месте. Едят, пьют, смеются, произносят здравицы… Музыканты вовсю наяривают плясовую, и человек десять – пятнадцать изрядно принявших на грудь рыцарей-опричников выкаблучиваются под нее на потеху всему честному люду. И за царским столом все на своих местах, кроме… Кроме князя Михайлы Черкасского.