– Ничего хорошего. Вкус дрянной.

– Хватит. Все понятно. – Валентин решил прекратить эксперимент. Ему уже было все ясно. – Давайте их сюда. – Он протянул открытую ладонь. – Я их потом в отхожее место выброшу.

– Хи-хи, – вновь хихикнул Силка, вынимая остаток пилюльки изо рта. – Это что же такое, Минь? Я будто пьяный, но… Как-то иначе. Смеяться хочется.

– Дрянь, – вновь повторил Ероха, доставая пилюлю изо рта. – Вкус отвратительный и… Не чувствую ничего. – Он попробовал подняться и, покачнувшись, едва встал на ноги. – Что такое? В голове ясно, а ноги заплетаются…

– А-а… Значит, и тебя достало.

– Так что это за пилюли, Михайла? – наконец проявил интерес дон Альба.

– Дурь… Дурман-трава.

Валентину предстояло объяснить людям шестнадцатого века, что же такое наркотики и почему они столь опасны для каждого отдельного человека и общества в целом, что наркотическое опьянение, в отличие от алкогольного, давно принятого обществом и освященного традицией, является абсолютным табу. Он предполагал, что это будет непросто, и уже готовился к длительному разговору, в котором ему придется растолковывать друзьям малейшие нюансы поведения человека, находящегося в девиантном состоянии. Но, к его удивлению, дону Альбе, по крайней мере, ничего не пришлось объяснять.

– А-а… Понял, – сказал он. – Я сталкивался с таким в Новом Свете. Там многие местные жуют листья одного растения. Говорят, что это добавляет им бодрости и сил. Ну, кое-кто из наших перенял эту привычку у туземцев. Точно. Поначалу добавляет. Но потом к ним привыкаешь, и для того чтобы у тебя были хоть какие-то силы, приходится жевать эти листья постоянно. Каррамба! В результате они превратились в рабов этого растения.

– Вот-вот, – обрадовался неожиданной помощи Валентин. – Пилюли эти из той же самой песни, что и листья, о которых дон Альба говорит. Одним словом, дураком от них полным делаешься. – Это он сказал, уже обращаясь непосредственно к Ерохе и Силке.

– От меда и вина я тоже вроде не умнею, – как бы для справки заметил Ероха.

– Потому мы в свое время и договорились пить бросить. Забыл? – укорил товарища Сила.

– Короче говоря, парни, дурман-трава эта самая – гадость запредельная. Кто ее потребляет, тот очень скоро в скота превращается. И отказаться от нее он уже не может. Этим она гораздо хуже любой водки. Ее даже лучше и не пробовать.

– Зачем же ты тогда нам ее давал? – упрекнул его Ероха.

– Это чтобы вы знали врага в лицо и ненароком на нее не подсели. Мало ли… Может, и вам бы ее подсунули, как царевичу.

– А царевичу, думаешь, ее нарочно?..

– Уверен, – твердо заявил Валентин. – Похоже, кому-то очень не по нраву наше появление в слободе и то, что царевич ввел нас в самый ближний круг. Боятся, что начнет сказываться наше влияние на него и в один прекрасный день уедет царевич с нами в Ярославль. Но не так, как вы сейчас предлагали, – силком, а по своей доброй воле. Тогда уж точно конец настанет и опричному движению, и прочей сволочи. Вот они и стараются его еще одним крючком заранее зацепить. Так что, похоже, кто царевича на дурман-траву подсадил, тот самый наш главный враг и есть.

– А чего тут искать? Я своими глазами видел. Петька Басманов это, – заверил всех Силка. – Он царевичу пилюльки давал. У него же из кафтана я эти две вытащил. У него их там еще несколько штук осталось.

– Не-эт, Петька – мелочь пузатая. Никакой он не главный враг и уж точно не рыбасоид. Его просто используют для распространения дурман-травы. Он простой… – Валентин чуть не ляпнул по инерции «наркодилер». – Простой… Распространитель. Ну, и копеечку свою небось на этом деле зашибает. Одним словом, Силка, следи внимательно за Петькой. Постарайся втереться к нему в доверие. Попробуй разговорить его – может, и проболтается о чем. Главная твоя задача теперь – выяснить, откуда Петька эти пилюли берет.

Утром царевы люди поднимались тяжело. А тут еще и монахи с самого раннего утра занялись своими делами, совершенно позабыв о гостях. В результате – ни опохмелиться нормальному человеку, ни позавтракать. Да что там… Ковша с водой не у кого попросить.