Рук на его шее она так и не разомкнула и после этой небольшой паузы вновь прильнула к его устам. В кратком перерыве между поцелуями Ероха успел подумать, что надо бы подхватить ее на руки и по-молодецки бросить на кровать, после чего и самому туда прыгнуть, но как только губы их вновь сомкнулись, всякие мысли у него из головы улетучились, и он по четверть шажочка, двигаясь вслед за Весной, незаметно для самого себя добрался до кровати. Здесь, не размыкая ни рук, ни губ, Весна мягко повалилась на спину, ловко увлекая за собой Ероху.

Все произошло так быстро и неожиданно, что Ероха и раздеться-то толком не успел. Весна вновь поцеловала его, на этот раз коротко и по-матерински – в лоб, молвив:

– Ты разденься, Ерошенька, а я тем временем постель раскрою. Полежим пока. Все равно тебе ждать до-олго придется. Уж я-то свою госпожу знаю…

Ероха послушно разделся и, оказавшись с Весной под одним одеялом и ощутив своей разгоряченной кожей прикосновение ее гладкой как атлас и прохладной кожи, вновь вспыхнул страстью.

После, опустошенный, без единой, даже самой коротенькой мыслишки в голове, он лежал на спине, заложив одну руку за голову, и невидящим взглядом бездумно пялился в деревянный потолок, слабо подсвеченный единственной горящей свечой. Второй рукой он крепко прижимал к себе Весну, пристроившую свою прекрасную головку на его могучем плече. Ладошкой она медленно водила по его груди, основательно поросшей рыжеватым волосом.

– Какой же ты волосатый, Ероша, – приговаривала она, лаская его. – Щетина прям как у этого…

– У кабана, – закончил за нее Ероха.

– Не-эт… У кабана щетина жесткая, потому что он злой. А у тебя – мя-а-аконькая. Ты, Ероша, добрый. – Здесь ее пальчики перебрались на аккуратную Ерохину бородку. – И в бороде у тебя волос мягкий… Это значит, что человек ты незлой. Большие – они все добрые, – подытожила она. Неожиданно сменила тему: – А сколько тебе лет, Ероша?

– Двадцатый…

– А чего не женат?

– А тебе почем знать, что неженат?

– Так по всему видно. Холостяк – он и есть холостяк.

– Гм… Некогда все было. То деньги надо было зарабатывать, то… Дела видишь какие кругом творятся?

– Какие еще дела, Ерошенька?

– В государстве все вкривь и вкось, разделение кругом и неустройство.

– Так ведь что человеку государство? Есть ли оно и каковы его дела, человека, мне так мнится, не касается. Что бы то ни было, а человеку надо дом свой заводить, семью строить, детей рожать… Иначе жизнь человеческая остановится.

– Это кому как. Нам с друзьями государственные дела куда важнее личных. Да и что ты все об одном и том же… Скажи лучше: в чьем доме мы сейчас находимся?

– А тебе зачем?

– Как это зачем? – Ероха от удивления даже приподнял голову с подушки. – Прийти в гости и не знать к кому? Что-то странное ты говоришь, девонька.

Голос Ерохи окреп, в нем даже зазвучали злые нотки.