Пришельца уже ждали. За трапезным столом восседали Дмитрий, его брат Владимир да старший из сынов князя Московского Василий. Поставив на пол рюкзак, Тимоха поклонился и тут же исчез, оставив Булыцкого наедине с князьями да Сергием Радонежским.
Только теперь вдруг сообразил пожилой человек, что стоит он, как на совещании очередном с Бэкаэмом. Чуть сутулясь и подавшись плечами вперед, подобно боксеру, атаку продумывающему. Наперед зная, что директор со своими родственничками – та еще свора, с наскоку привык он брать их. Вот с тем и на глаза князю великому явился сегодня. А сообразив, стушевался и как-то сразу обмяк, и теперь, не зная, как поступить правильнее, преподаватель принялся рассматривать высоких гостей. Знакомый с мужами только по картинкам да по скульптурным композициям в Великом Новгороде да Малоярославце, он тем не менее смог определить, кто есть кто. Впрочем, справедливости ради отметил он про себя то, что скульптуры во многом льстили прототипам. Возможно, облаченные в доспехи, они и выглядели под стать голливудским героям этакими мускулистыми супергероями, но на деле оба казались вполне себе обычными людьми. Донской так вообще показался полным таким стариком, хотя по факту, как прикинул в уме преподаватель, было ему тогда чуть более тридцати лет.
– Здравия вам, князья, – все еще сомневаясь в том, что делать в данной ситуации, неловко поклонился Булыцкий, чтобы хоть как-то прервать затянувшуюся паузу.
– И ты здоров будь, чужеродец, – статно отвечал Дмитрий.
– Здрав будь, – кивнул Владимир, указывая на пустующую скамью. – Ты присядь. Такие разговоры скорыми не бывают. Наслышаны о тебе, – когда тот присел на краешек скамьи, продолжил Владимир. – И про дары чудные, и про россказни.
– Неправда! Не россказни то! Чем хочешь поклянусь! – с ходу взъерепенился Булыцкий, тут же позабыв все наставления Сергия.
– Так ты и не серчай, а по порядку сказывай, что да как, – мягко остановил его старец.
– Ты Сергия больше слушай, чем гнев свой, – довольно кивнул Донской. – Или там, откуда ты, всем на князей дозволено голос повышать, а? Гляди у меня! Отучу, – гневно сверкнул глазами Дмитрий Иванович.
– Прости, князь, – снова поймав себя на том, что ведет себя, как на собрании преподавательском, поспешил сдать назад пенсионер. В атаку-то ринулся по памяти старой. Уверенный, что смалодушничает его оппонент, а тут на тебе – и не так все. И хоть в голосе Дмитрия Ивановича пока угрозы и не было, все равно почувствовал преподаватель, что не стоит таких резких выпадов позволять себе впредь. Этот если сказал: проучу – проучит. Это вам не клоунада. Здесь все по-настоящему. – Беда Москву ждет, – угомонившись, начал Булыцкий. – Тохтамыш придет, сожжет Белокаменную и окрестности разорит все. Что до этого добивались, все насмарку пойдет. С Ордой по новой замиришься да дань платить снова будешь. Московия, только на ноги поднявшаяся, снова на колени рухнет. Скоро уж. Летом этим. Знаю, чудные слова для тебя, да доказать как – ведать не ведаю. Разве что диковины показать, да и только, – тут же на столе перед князем возникли огромных размеров моркошка, чеснок, свекла, банки с соленьями, невиданная ранее картошка с помидорками, гаджеты да скомканные шмотки. Вопреки ожиданиям старика, какого-то бурного восторга вещи не вызвали. Напротив, князья как будто даже чурались невиданных диковин. Старец же, наоборот, уже обвыкшийся с непривычными для этого мира вещичками, неторопливо, по-хозяйски, принялся демонстрировать гостям чудеса.
Для начала он прошелся по одежде Булыцкого.
– Гляди, князь, диковина дельная, – указывая на карманы, статно проговорил он. – И сеятелю для проса, и ремесловому для инструмента, и торговцу для лепты да пенязи. Не торба, много не уместишь, да зато под рукой. И застежки мудрены. Не чета тесемкам.
– Мудрено, – разглядывая молнию, но не рискуя прикоснуться, согласился Дмитрий, – но не по нашим мастерам. Нерукотворная диковина. А торба, так та – хороша, – отвлекшись на карман, согласился князь.
– А это что? – осторожно поинтересовался Владимир, недоверчиво поглядывая на размалеванную футболку.
– Это, – не растерявшись, взял слово преподаватель. – От неприятеля защита. Знак врагу любому. Вот с теми, кто на земли русские меч поднять осмелится, что станется. И сейчас и в грядущем.
– А хоругвь что за чудная?[41]
– Нет еще княжества этого. А как появится, так то врагами, то товарищами будем. Хотя оно врагами чаще случаться будет.
– Так и вот еще, – так же невозмутимо продолжал старец, указывая на ряд пуговиц бушлата пенсионера.
– Вот мне невидаль, – лишь поморщился Владимир. – Пугалка.
– Так и не пугалка то, – увлекшись, Булыцкий осмелел, и даже настолько, что подошел к столу и, устроившись рядом со старцем, вклинился в беседу. – Гляди, князь! – с этими словами он продемонстрировал функцию такого обыденного предмета. – Как костяная, так для простого, чем укрась, и для воеводы да боярина. С яхонтом – так самому князю впору! – горячо, как торговец, почувствовавший вдруг куш, засуетился пенсионер.
– Дело глаголешь, – коротко поколебавшись, согласился князь Дмитрий. – А это что за диво дивное? – кивнул он на разложенные поодаль овощи.