– Не смотри на него так, – потребовал Джозеф.
– А вы не хотите пройти внутрь и сесть вместе с нами? – спросила Люси.
– Хорошая мысль, – сказал Джозеф.
– Нет уж, спасибочки, – заартачился Крис. – Я буду сидеть с родными.
– Она нам родная.
Люси оценила такое проявление чувств, но подумала, что лучше было бы не говорить этого открытым текстом.
– Я б так не сказал. – Крис не стал уточнять.
– Может, тебе уже пора войти, – обратился Джозеф к Люси.
Она предпочла бы постоять с Джозефом, но, кроме них, у входа больше никого не было, а ей не улыбалось своим опозданием привлекать внимание к себе и сыновьям. В последних рядах они нашли полупустую скамью, а через пару минут к ним подсел Крис, который до этого безуспешно искал какое-нибудь другое место – все равно где, лишь бы не здесь.
– Он мне угрожал, – в полный голос пожаловался он Люси, чтобы заручиться вниманием окружающих. – Родной сын, называется, – продолжил он, убедившись, что аудитория достаточно велика.
– У него такая силища, – отметил Эл. – Он может на раз-два нас отбуцкать.
– Во-во, – поддакнул Дилан. – С таким лучше не связываться.
– Он в качалку ходит, – добавил Эл. – Работает там и часто тренируется.
– Этого допускать нельзя, – сказал Крис. – Этого категорически нельзя допускать.
– А как же с Гитлером допустили? – спросил Дилан, нынче ученик средней школы.
– Пришлось его окоротить, – сказал Крис. – Но он первый начал.
– Джозеф тоже собирался первым начать, – напомнил Эл.
– Твоя правда, сынок, – сказал Крис. – Нужно было мне стоять насмерть. Как мы стояли в сороковом году.
– Он бы вас все равно поборол, – заявил Дилан. – У него такая силища.
Это хождение по кругу напомнило Люси большую часть разговоров, которые она выслушала за последние пару лет. К счастью, пианистка заиграла «Свадебный марш», и в церковь вошла Грейс в сопровождении Джозефа. Люси смотрела, слушала и думала. Думала о своей свадьбе и о замужестве, сделавшем ее очень счастливой, а потом очень несчастной, и ей вдруг показалось абсурдом, что рядом с ней столько лет находилось ничтожество, которое унизило ее до невозможности, а она терпела, и все из-за клятвы, принесенной ею тогда совсем еще другому человеку. И почему-то на ум приходили Крис и мать Джозефа, потом нелепая одержимость Криса Брекзитом и, наконец, это невезучее государство. Теперь ей казалось, что всему виной браки и разводы, но тут сестра Скотта запела песню Эда Ширана, и в этот миг Люси захлестнул стыд, смешанный с толикой гнева, а все мысли иссякли.