Книги

Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха

22
18
20
22
24
26
28
30

— Значит, ты не знаешь киллера Александра Солоника, который завалил Глобуса, и Барона, и многих других?

— Нет, я его не знаю.

— Ну вот мы и проверили твою искренность… Ладно, Шурик, иди в тюрьму и думай. Захочешь с нами поговорить — вызовешь. Позвонишь конвоиру, скажешь, чтобы люди с Петровки пришли, из нашего отдела, — оперативник назвал отдел, — и мы придем. Или через следователя это сделаешь. Разочаровал ты нас, Шурик, очень разочаровал! Мы считали, что ты думающий человек, а ты — так, — помолчав, сказал оперативник, показывая, что допрос окончен.

Через минуту Александра забрал конвоир и повел в камеру.

Оказавшись в одиночке, Александр стал анализировать, зачем приходили с Петровки, какую информацию снимать. Неужели действительно Сильвестр жив? Неужели он провернул такой трюк? Неужели он завел двойника? Действительно, в последнее время некоторые встречи, как начал припоминать Александр, проходили в его отсутствие, как будто он умышленно оставлял его в машине, уходил с каким-то человеком, встречался с артистами… Может быть, двойник и был артистом? Может, в самом деле прячется от своих врагов или решил выйти из дела? Трудно сказать… Почему началась война? Кто ее разжег? Неужели все думают, что он имеет отношение к гибели Сильвестра? Неужели все думают, что он знает, где «общак»? А может, на него хотят все списать? Все эти мысли роились у него в голове, и ни на одну он не мог найти ответа.

Практически всю ночь Александр не сомкнул глаз. Он сидел и думал обо всех событиях, о разговорах, которые велись с ним все это время.

На следующее утро его снова выдернули на допрос. На этот раз к следователю. Приехал и адвокат. Допрос был неинтересным, так как следователя совершенно ничего не интересовало — ни Сильвестр, ни его местонахождение, ни роль Александра как телохранителя. Его интересовало только оружие — где купил, кто стрелял… Было видно, что следователь работал по узкой теме, выявлял то, что было связано с конкретным уголовным делом: незаконное ношение оружия.

— А что мне светит? — обратился Александр к адвокату.

— По твоей статье — до трех лет, — сказал следователь. — Кстати, вот, — он показал листок, — предъявляю санкцию прокурора на твой арест в связи с обвинением в незаконном хранении и перевозке оружия. Сейчас твое оружие направлено на экспертизу. И мы узнаем, стреляли ли из него и есть ли у этого ствола определенная биография. А поскольку санкция прокурора получена сегодня, то сегодня тебя переведут в тюрьму.

— В какую? — спросил Александр.

— Не знаю, — ответил следователь. — Это не в моей компетенции. Какая будет свободна.

— А что, есть свободные тюрьмы?

— Я имею в виду свободные места в камерах, — сухо объяснил следователь.

В этот же вечер Александра перевели в Бутырку. Его поместили в автозак. Там были еще какие-то заключенные. Долго ехали по каким-то улицам. От Петровки до Бутырки рукой подать, но везли почему-то очень долго, останавливались — видимо, забирали еще клиентов в других отделениях милиции. Наконец машина въехала во дворик. Александр это почувствовал, так как стали медленно открываться ворота тюрьмы, похожие на шлюзы.

Сначала Александра поместили на «сборку». Это что-то вроде карантина, где находятся люди до направления их в конкретные камеры.

На «сборке» Александр пробыл около недели. Здесь сидел народ разный. Поскольку почти все попали в следственный изолятор впервые, то был какой-то своеобразный обмен информацией — кто что знает, как надо вести себя в камерах, как войти, какие правила и законы тюремной жизни существуют. Александр молча слушал, не вникая особо в разговоры. Скоро он знал, что существует так называемая общая камера, где содержится большая часть заключенных, и «спецы» — спецкамеры, где содержится криминальная элита — воры в законе, авторитеты. Эти камеры малонаселены — не более чем на 10–16 человек. В них более-менее сносные условия. Иногда в эти камеры может попасть и рядовой человек, не принадлежащий к элите криминального мира.

Боязнь не адаптироваться к тюремным законам у Александра была. Вскоре его, выражаясь тюремным языком, выдернули. Прокричав вечером перед отбоем несколько фамилий, конвоир сказал:

— С вещами на выход!

Это означало, что названных людей переводят в камеры. Они долго шли по коридорам. Время от времени открывались двери камеры и кого-то запускали. Наконец у конвоира остался только один Александр. Он вопросительно посмотрел на конвоира. Это был молодой парень, лет двадцати трех.

— А меня куда?