И уголовное дело, и приговор были заурядными, и, видимо, по этой причине народу в зале было немного.
Во-первых, присутствовал тот самый «лох», «терпила», которого он, Коля Кашкетин, попытался «кинуть» несколько месяцев назад; во-вторых, его родственники; в-третьих, свидетели обвинения. Ну и, естественно, — прокурор, судья, «кивалы», то есть народные заседатели, и, конечно же, адвокат.
С адвокатом Коле повезло — накануне суда подследственный готовился к исходу куда более скверному.
Обвинитель требовал от суда максимального срока по третьей части статьи 159: мол, уже дважды судимый, на путь исправления не встал, при задержании оказал сопротивление работникам милиции. Короче, закоренелый преступный тип.
Адвокат, подловив обвинителя на презумпции невиновности, сразу же извлек из нее козырные карты: первая судимость, которую Кашкетин отбывал в ВТК, на «малолетке», давно погашена, руководство ИТК, в которой клиент отбывал вторую судимость, характеризует его как вставшего на путь исправления, по месту последней работы подсудимый также характеризуется положительно, а протокол о сопротивлении работникам милиции составлен лишь спустя день после задержания. К тому же в показаниях работников МВД — явное расхождение во времени и в деталях. На судью эти аргументы произвели должное впечатление; во всяком случае, эпизод с «сопротивлением сотрудникам МВД» был снят, как недоказанный, что сильно повлияло на приговор.
«Пятилетка общака», то есть пятилетний срок в исправительно-трудовом учреждении общего режима, стала для Коли манной небесной. По дороге из здания суда, сидя в автозаке, почему-то именуемом на тюремном жаргоне «блондинкой», осужденный вновь и вновь воскрешал в памяти перипетии своего дела, беседы со следователем и защитником, только что закончившееся судебное заседание и, довольный относительно легким приговором, едва заметно улыбался…
А ведь в «Матроске», где подследственный ожидал суда, следак сулил ему максимальное наказание — десять лет с конфискацией.
«Да ладно тебе, че такого я сделал! — искренне возмущался тогда Коля. — Ну, подумаешь, лохам рыжье фуфловое задвинул. Так ведь за руку их не тянул, не заставлял, сами купились. А насчет гаек этих я тебе все как есть рассказал. Тоже мне преступника нашел. Вон в стране банкиры да финансисты эти хреновы миллиардами воруют, и никто никого не садит».
«А ты не обобщай, — зло перебивал следователь, — я не банкирами да финансистами хреновыми занимаюсь, а конкретно тобой. Где кольца брал? Кто фальшивые пробы ставил? А-а, не хочешь говорить, не хочешь подельников сдавать? Смотри, Кашкетин, пожалеешь…»
Промысел Кашкетина был довольно прост и не требовал ни значительных денежных вложений, ни многодневной разработки будущего объекта мошенничества. Три-четыре раза в неделю Коля, имея при себе несколько позолоченных обручальных колец из астрономической бронзы, с безупречными клеймами 586-й пробы, отправлялся на один из многочисленных столичных вокзалов и аэропортов. Минут сорок он вертелся в кассовом зале, намечая потенциальную жертву — таковой чаще всего оказывалась какая-нибудь пожилая тетенька из провинции, приехавшая в столицу за покупками. Определившись с «терпилой», Кашкетин придавал своей физиономии выражение полной растерянности и, подойдя к женщине, принимался «укатывать лошицу»: мол, извините, такое дело… Сам приезжий, деньги украли, а дома жена на сносях, надо срочно ехать, а не на что. Не купите ли колечко? Недорого отдам, в два раза дешевле, чем в ювелирном магазине. Ну войдите в положение, выручайте, вы ведь сами наверняка мать! Да что вы, настоящее, конечно, вот и проба стоит! Да и не предлагал бы, если бы крайняя нужда не заставила!
Как правило, люди покупались — упоминание о «жене на сносях» особенно располагало к продавцу женщин. (А если клиентами были мужчины, то мошенник обычно говорил о «больном отце».) К тому же Коля был чисто одет, безукоризненно выбрит, говорил тихо, растерянно, и его история выглядела очень убедительно. Он не был похож на грязного вокзального бомжа, просящего на опохмелку, он так хотел видеть беременную жену и потому внушал невольные уважение и доверие. Да и цена за обручальное кольцо выглядела для «терпил» весьма заманчиво. Золото, как известно, всегда в цене — почему бы и не приобрести по случаю?
Мошенник справедливо считал, что подделка если и обнаружится, то произойдет это в нескольких сотнях километров от Москвы. И вряд ли жертва мошенничества отправится в столицу лишь для того, чтобы накатать на него заяву в ментовку. Кроме того, «фармазон» (то есть мошенник) исправно отстегивал деньги «смотрящим» из тех московских и подмосковных группировок, которые «держали» вокзалы и аэропорты. А потому мог всегда рассчитывать на поддержку и помощь при возможных неприятностях с вокзальной или аэропортовской милицией.
Впрочем, от того, что произошло в феврале этого года на Белорусском вокзале, Кашкетина не спас бы даже начальник всей транспортной милиции Москвы, пожелай он помочь попавшему в беду «фармазону».
Вроде бы Коля все сделал правильно: и «терпилу» подыскал фартового — хлипкого пожилого мужчину интеллигентной наружности, и «подъехал» к нему грамотно, и «укатывал» без нажима: понимаете, сам из Смоленска, второй день в Москве, позвонил домой — и на тебе, беда: отец от инфаркта умирает! Надо вот срочно домой возвращаться, да деньги украли.
Мужичок взял кольцо, подозрительно повертел его в руках, цепким взглядом оценил клеймо пробы. А затем, достав из кармана перочинный ножик, щелкнул лезвием, слегка царапнув «гайку» острием.
— Это не золото, — безапелляционно резюмировал он.
— Да как не золото! — деланно возмутился Кашкетин. — С самой свадьбы ношу!
Коля попытался было благоразумно вернуть кольцо, но покупатель с неожиданной прытью вцепился в него мертвой хваткой и, оглянувшись, на свое счастье, заметил милицейский патруль.
— Товарищ сержант, попрошу вас подойти, — крикнул «терпила». — Вот этот гражданин только что попытался продать мне явно позолоченное кольцо, выдавая его за золотое. Вот это самое…
Спустя несколько минут и продавец, и несостоявшийся покупатель сидели в вокзальном отделении милиции. Версия об отце, умирающем от инфаркта в Смоленске, рассыпалась в прах, так же, как и версия о том, что Коля носит кольцо с самой свадьбы. Во-первых, гр. Кашкетин Н.В. имел постоянную московскую прописку, а во-вторых, никогда не был женат. Конечно, с ментами можно было бы добазариться, поменяв показания: мол, ничего не знаю, сам такое купил, и иди докажи, что не так! Однако коварный «терпила» неожиданно продемонстрировал служебную «ксиву» — он оказался доцентом Высшей школы милиции МВД РФ. К тому же выяснилось, что подозрительный субъект с якобы золотым кольцом был дважды судим, и эти обстоятельства решили все.