Во время плавания Константин снискал себе уважение всей команды лодки. Не желал лишь говорить о цели своей поездки, когда кто-либо из любопытства спрашивал о том. Люди мира сего видели в нем приятного, открытого и сравнительно неплохо образованного (он закончил среднюю школу) юношу и отказывались верить, что такой симпатичный молодой человек решился умереть для мира и остаться жить в одном из монастырей Святой Горы.
Но любопытство и расспросы не так утомляли Константина, как внутренние борения. Сидя в углу лодки, терзался он мучительными и навязчивыми мыслями. Ему живо вспоминались Афины, родной дом, родители, братья и сестры, все дорогие и любимые люди, с которыми он так безжалостно порвал и которые очень расстроятся, когда узнают, что он покинул их. Кроме того, он думал о неведомых трудностях, что поджидают его там, среди незнакомых людей, живущих уединенно и аскетически. Невидимый кто-то нашептывал ему постоянна «И не жаль тебе молодости своей? Зачем ты хоронишь ее?»
Однако, когда издали увидел он пик Афона, мысли эти начали отступать. И вскоре исчезли совсем, уступив место отраде душевной, овладевшей им полностью. Один за другим проплывали перед взором различные монастыри, расположенные здесь и там у подножия Афона. Как же мечталось прежде видеть все это! Его небывалая радость, в которой растворялось чувство покаяния пред Богом, достигла неведанной высоты, когда лодка подошла к Иверскому монастырю.
Константин читал раньше о чудотворной иконе Божией Матери «Портаитисса», пребывающей в этой обители. И вот, преклонив колени пред величественной иконой, он просил у Царицы Небесной, Святой Игумении Афона, покровительства в новой своей жизни. Сердце его горело такой любовью ко Христу, что неудивительно, что милость Пресвятой Владычицы снизошла на него.
Пустынь Катонакии
Прожив несколько дней в монастырском доме для гостей, Константин стал размышлять о том, где ему следует обосноваться. Остаться ли здесь или отправиться куда еще? Он знал что монастырь этот общежительный, но душа искала исихазма. Ему сказали, что если он стремится к житию в исихазме, то следует тогда посетить пустынь Катонакии.
Рассказы о катонакских отшельниках взволновали его. И вот, не тратя более времени на размышления, достиг вскоре молодой человек скита Праведной Анны и — далее — Катонакию.
Катонакия — дикая, скалистая местность на южной стороне Афона. Вместе с соседними скитами Кавсокаливии, св. Василия, Малым Праведной Анны, Карули и вплоть до Виглы (последнего выступа полуострова в Эгейское море) она образует самую святую часть Горы. Если Снятую Гору представить храмом, то эта область была бы святым алтарем.
И по сегодня, если искать людей, живущих сугубо о Боге и дальше всех прошествовавших по пути святости, то их можно найти здесь. Когда в конце прошлого века юный Константин прибыл в Катонакию, места эти были воистину обильно цветущими «кринами пустыни».
Молодой искатель отшельничества чаял себе Старца — добродетельного и строгого наставника в этом образе жизни и нашел такового, подвизавшегося в исихазме. То был иеромонах Даниил.
Жизнь в пустыне
Отец Даниил
Отец Даниил пришел в эту часть Катонакии — часть самую негостеприимную" — в место немного выше уровня моря около 1870 года, чтобы подвизаться в житии отшельническом. Большими трудами, многим потом воздвиг он храм, освященный во имя преподобного Герасима Нового. Построил и келию с двумя небольшими комнатами, где предстояло ему провести остаток земной жизни.
Отец Даниил был из Загоры, что рядом с горой Пелион. До своего отшельничества имел обременительное и хлопотливое послушание игумена Григориатской обители. Но став отшельником в Катонакии, вознес благодарение Господу за тихое прибежище, дарованное Им.
Всей душою прилежал он житию молчальническому, которое «словно на голубиных крыл ах возносит сердце к Богу и возжигает его желанием небесной тишины» («История сирских монахов»).
Юный Константин направил стопы свои к этому богоизбранному исихасту, прославившемуся добродетелями духовному Отцу, чтобы вручить Старцу душу свою, словно в руки Самого Господа.
Старец настороженно поначалу принял молодого человека, получившего светское образование в Афинах, имеющего хорошие — в мирском понимании — манеры: такие обыкновенно не выдерживают жизни пустыннической. И, конечно, не сразу взял его к себе учеником.
Константин, однако, был тверд, настойчиво просился жить со Старцем:
«Ты только испытай меня, Старче, — молил он, — и уж коли не подойду, гони прочь».
Старец, отказывая, молился Господу при этом о вразумлении. Сердцем своим спрашивал он Бога, выдержит ли этот мальчик столь тяжелый крест — крест отшельнический. Наконец, решился принять его под свое духовное покровительство и руководство.