Глава 10

В райотдел наша следственно-оперативная группа вернулась с довольно достойной ничьей. Досадную «баранку», которую судьба-злодейка ниспослала на Октябрьский РОВД со стороны фабрики-кухни, мы уравновесили раскрытым мошенничеством отставного козы барабанщика-прапорщика Барсукова. Баш на баш, так сказать. Разбавить кражу личного имущества поднятым мошенничеством, это очень даже неплохо.

Дежурный Аскер-заде, лично удостоверившись, что я вынес постановление о возбуждении уголовного дела с личностью, облегченно обрадовался. Еще бы! Полдня его дежурства уже прошло, а он всё еще не в минусах по раскрываемости!

— Да, слушай, тебе Толкунова просила передать, что она еще какую-то отличительную деталь по своему обидчику вспомнила! — крикнул мне вдогонку Аскер, когда я направился к себе, — Нам она ничего говорить не пожелала. Упрямая баба. Заявила, что только тебе скажет! Ты заедь к ней, может, что-то на самом деле толковое у неё вспомнилось.

Встречаться с мужем-философом Зинаиды мне совсем не хотелось. Да и чего еще супруга этого специалиста по блудливым яичницам могла вспомнить? Скорее всего, просто хочет с кем-то кроме своего мужа пообщаться. Вот и ищет свободные уши для послестрессового релакса.

— И к Захарченко тоже зайди! — не унимался дежурный, крича мне вслед, — Он велел тебя к нему направить, как только ты в райотдел вернёшься.

Делать нечего и таки придётся посетить оперативного зама начальника РОВД. С одной стороны, его прямым подчинённым я не являюсь и по присущему мне вольнодумству, могу приглашение проигнорировать. Однако субординация и здравый смысл ясно указывают на то, что пускать по бороде его просьбу не стоит. Особенно, если принять во внимание, что капитан вроде бы мне благоволит.

— Проходи, присаживайся! — указал рукой на ближайший к себе стул зам по опер.

Я прошел и присел.

— Аскер доложил, что ты по мошенничеству возбудился после повисшей кражи, это так? Еще и с личностью?

— Точно так, возбудился. С личностью. Личность в камере сидит, я ей рубль двадцать две выписал на семьдесят два часа, — в очередной раз проявил я соглашательство с руководством.

— Ты тогда поясни мне фабулу, Корнеев, а то я со слов дежурного так ни хрена и не понял. Из чего ты там мошенничество высосал? — с любопытством принялся разглядывать меня капитан, — Исходя из того, что знаю, готов поспорить, что отменит прокуратура твоё постановление! Даже без жалобы фигуранта отменит! Не может не отменить!

— Отменит! — опять безропотно кивнул я, — Если дело не мне отпишут, а кому другому, то непременно отменит!

— А, если тебе отпишут, то что, лейтенант, до суда дело доведёшь? — недоверчиво хмыкнул Захарченко.

— Если мне отпишут, то я его не только до суда доведу, но загружу этого фармазона так, что он реальный срок получит! — с нахальным апломбом ответил я главному предводителю районных оперов. — Уж очень мне обидно за наших советских женщин!

— Наглец ты, лейтенант! — без особого осуждения констатировал капитан Захарченко в общем-то объективную реальность, — И причем, наглец ты редкостный! Ко мне служить пойдёшь? — без какой-либо логичной экстериоризации зам по опер перешел от огульных оскорблений к приглашению служить под своим началом.

Я вскинул брови, притворно изображая тем самым крайнюю степень обиды и изумления. Хотя на месте капитана я давно бы уже приложил все усилия, чтобы перетащить слишком шустрого следака на оперативную работу.

— Чего смотришь, Корнеев?! Я тебе дело предлагаю! — уже в полный рост приступил к вербовке зам по опер, — Через три месяца встанешь на старшего опера. Это я тебе обещаю! А еще через год-полтора заместителем начальника розыска будешь! Если, конечно, без залётов у тебя служить получится.