Только Мира не смеялась. Она перед всеми высказалась по поводу дурацкого чувства юмора Голованова.
– Подумаешь, дверью ошибся. С кем не бывает, – заступилась она за Пашу.
– А ты там тоже была? – прищурился Голованов. – И как тебе? Понравилось, что за тобой подсматривают? Вуайерист и эксбиционистка – отличная пара.
– Нет, меня там не было. А если бы и была, чего он там не видел?
Девчонки зашептались, парни заулюлюкали.
Паша был очень подавлен и не нашёл слов, чтобы дать отпор. Несмотря на уговоры Миры «не обращать внимания на идиотов», он дико переживал.
Потом и вовсе заболел и загремел в больницу с кишечной инфекцией. Неделю провалялся на продавленном матрасе, перебирая детали случившегося и размышляя о несправедливости жизни. Посетителей к нему не пускали. Из развлечений были только телефонная болтовня с мамой да книги, которые она притащила в больницу со словами: «Наконец у тебя есть время, чтобы познакомиться с классической литературой». Он тогда с удивлением понял, что, оказывается, и в классике есть кое-что интересное, и за сутки осилил обтрёпанный томик Артура Конан Дойла, причем роман «Затерянный мир» увлёк его не меньше, чем записки о Шерлоке Холмсе. За день до выписки позвонил приятель и обеспокоенным шёпотом сообщил, что Мира теперь гуляет с Головановым. Паша не поверил, но, вернувшись в школу, увидел, как Мира мило болтает с баскетболистом. Подойти он не решился.
Паша посчитал это самым настоящим ударом под дых. Всё-таки она сдалась, перешла на сторону этого выскочки. Отреклась от него так быстро. Хотя кого он обманывал, они с Мирой были из разных племён. Пигмею с великаном дружбу нечего водить. И из них двоих пигмеем, конечно, был Паша.
Единственным утешением было то, что все вокруг обсуждали эту новую пару, где и когда их видели, делали прогнозы, сколько это продлится, а про Пашу забыли. Его обидное прозвище больше никто не вспоминал.
Мира потом звонила, но Паша не брал трубку. Долго не здоровался с ней и не разговаривал. Он смертельно обиделся, посчитал её поведение предательством. Настоящим и безжалостным, с которым столкнулся в первый раз в своей жизни.
Потом Паша, конечно, оттаял, но заговорить с Мирой, как раньше, уже не решался. Их общение свелось к «привет», «пока» и «передай учебник».
После этого случая Паша и занял своё место наблюдателя. На обочине её жизни. Возможно, Голованов не сильно и ошибся, назвав его вуайеристом, человеком, который мог лишь подглядывать.
Глава десятая
Вернувшись домой с дежурства, Паша не забурился в постель, как обычно. Принял душ, переоделся и снова поехал на работу. Всё равно спать не мог.
В кабинете у старшего разыскника Гены Мурашкина стоял полный хаос. Повсюду валялись обложки, листы бумаги, ручки, степлеры, скрепки. Сверху пухлых папок лежала дрель. У компьютера – чашка с недопитым остывшим кофе. В маленьком помещении, размером три на четыре метра, помимо шкафа, сейфа и стола с компьютером, помещался только Гена, поэтому разговаривать с ним можно было лишь из коридора.
Когда Паша постучал в дверь его кабинета, тот ловко орудовал длинной иглой с ниткой, сшивая дело.
– О, Пашик! Здоро-ово! – Гена встал и протянул руку. Он задел животом край стола, и на пол полетели ножницы, свалился набок и чуть не укатился вниз бутыль с клеем. Паша едва успел его поймать и поставить.
Гена выругался и плюхнулся обратно, не утруждая себя тем, чтобы вернуть упавшие ножницы на место.
– Ну, ты там понаписал, конечно, в своём объяснении, – начал он.