Из этих прочитанных глав одна намечалась для книги о скитаниях, другая — для книги о Москве. В другой раз прочтет о первом своем дебюте в театре, где он, измазавшись сажей, играл негра в «Хижине дяди Тома», либо о встречах с драматургами из собачьего зала. По заказам разных пройдох-режиссеров эти драматурги дна писали собственные пьесы и переделывали по их же заказам пьесы других авторов, в том числе и иностранных. Заказанные пьесы режиссеры выпускали в свет и ставили в театрах под своей фамилией, называя их переделками с французского, итальянского и с других языков, наживали на этом деньги, а драматургам платили гроши. Один из таких литераторов, Глазов, написал семнадцать пьес, за которые получил от режиссера всего-навсего триста с небольшим рублей, и об его авторстве не было даже нигде упомянуто.

Засесть за московские темы не означало для Гиляровского покончить со всякими прочими темами. Прочих как раз тоже было немало, тоже захватывающих, выдвигаемых временем, от которых, по своей увлекающейся натуре, он не мог отмежеваться.

Его настойчиво вдохновлял образ великого Ленина, и он начал писать о нем поэму «Вождь», фрагменты ко торой читал в кругу близких. Один из черновых набросков он прочитал теперь и мне.

Волновал его и образ Степана Разина. В книге стихотворений поэта «Забытая тетрадь» по цензурным условиям поэма о вожде крестьянского восстания была напечатана не полностью.

Эту свою поэму Владимир Алексеевич выпустил отдельным изданием в 1922 году.

Одновременно он работал над трилогией «Петербург» и читал мне некоторые страницы. В памяти остались следующие отрывки:

Окончилась долго длившаяся гражданская война. Наступил 1923 год. Владимиру Алексеевичу исполнилось семьдесят лет и в этом году — 50 лет литературной деятельности[6]. Советская литературно-художественная общественность отметила его полувековой юбилей. Комитет по празднованию был организован под председательством народного артиста А. И. Южина. В состав его вошли: И. А. Аксенов, В. Я. Брюсов, А. М. Васнецов, Г. Д. Деев-Хомяковский, П. С. Коган, С. Г. Кара-Мурза, В. Л. Львов-Рогачевский, С. Д. Разумовский, И. Н. Потапенко, Вл. И. Немирович-Данченко, И. Д. Сытин, А. И. Свирский, Ю. В. Соболев, Н. Д. Телешов и другие.

Комитет разослал приглашения от имени всех литературных организаций, существовавших тогда самостоятельно: Всероссийского союза писателей, Русского театрального общества, Всероссийского союза крестьянских писателей, Всероссийского союза поэтов, литературного общества «Звено», «Литературного особняка», Общества имени А. П. Чехова, Общества драматических писателей и оперных композиторов.

Заседание в честь юбиляра происходило 3 декабря 1923 года в помещении Российского исторического музея. На юбилейном заседании выступали А. И. Южин, В. Я. Брюсов, В. Л. Львов-Рогачевский, С. М. Городецкий, Г. Д. Деев-Хомяковский и другие. На заседании был прочитан также доклад и автора этой книги на тему «В. А. Гиляровский — бытописатель раннего пролетариата».

Юбиляр получил ряд приветствий, в том числе от К. С. Станиславского, Вл. И. Немировича-Данченко и других. М. Н. Ермолова писала ему в день юбилея: «Дорогой старый товарищ еще с Воронежа, Владимир Алексеевич! Это было очень давно. Мы были молоды, а теперь стары, но вспоминаю о вас всегда как о защитнике угнетенных и обиженных. Вы до сих пор сохранили ваш бодрый дух… Увы! для меня уже все кончено, нет ни сил, ни энергии, и не могу быть полезной родному театру. Но, что делать, я не грущу, что могла — сделала…»

Было получено также приветствие от московских пожарных с поднесением юбилейного знака Московской пожарной команды. Этот знак Гиляровский впоследствии носил с гордостью.

Московские газеты, а также журнал «Красная нива» посвятили юбиляру статьи.

Много сил и энергии отдал В. А. Гиляровский первой своей книге — «Москва и москвичи», которая положила начало его длительной работе над этой темой.

В конце декабря 1925 года были готовы долгожданные авторские экземпляры «Москвы и москвичей».

После «Москвы и москвичей» (первого издания) и «От Английского клуба к Музею революции» вышла в свет в 1928 году книга «Мои скитания», а в 1931 году — «Записки москвича».

Я знал о выходе книги, но так как жил с семьей на своей квартире и был в то время болен, то В. А. Гиляровский прислал мне эту книгу с письмом, в котором коснулся нашего с ним далекого прошлого. Он писал: «Мой старый друг, Коля! Разбирая бумаги, я нашел вырезку из газеты „Северное утро“, издававшейся в Архангельске Максимом Леоновым, отцом нашего талантливого молодого писателя Л. Леонова. Тогда мы оба с тобой работали в этой газете. В вырезке о тебе: „Юбилей писателя и поэта Ник. Ив. Морозова“, между прочим, сказано, что ты служил у меня с 1897 до 1914 года, т. е. до начала войны. Посылаю я тебе эту вырезку, как интересный для тебя исторический документ, и вспоминаю, как я познакомился с тобой в 1896 году, когда я работал по репортажу в „Русск. вед.“ и др. газетах и редактировал „Журнал спорта“. Ты служил в весьма сомнительном трактире Павловского, на Трубной площади, где до него был разгульный трактир „Крым“, а под ним знаменитый разбойничный притон в подземном подвале „Ад“, который подробно описан в моей последней книжке „Записки москвича“. В конце семидесятых годов „Ад“ был закрыт полицией, а подвал перешел к владельцу трактира Павловскому, часть которого служила для квартир прислуги трактира. Они приходили в 12 часов ночи после закрытия, а в 6 утра уходили на работу. Никто из вас даже не видел, какова квартира днем. Помню только, что как только мы познакомились, а я взял тебя к себе и сразу стал тебя таскать с собой по Москве на извозчике и приучать к репортерству, ты сказал: „Больше года я ни разу не уснул, вытянув ноги, спал, скрючившись, на каком-то рундуке, а теперь у меня комната и кровать“. Это было в 1896 году, а теперь 1931-й, т. е. тридцатипятилетний юбилей нашей дружбы. Поздравляю тебя и себя.

Всегда любящий тебя твой Гиляй. 1931 год. Москва, январь.

При этом и „Записки москвича“ — только что вышли».

Меня всегда поражала память Владимира Алексеевича. Тридцать пять лет назад я рассказал ему о своей службе в трактире и сам обо всем этом забыл, а он все это долго и ярко помнил.

После выхода в свет третьей книги «Записки москвича» началась подготовка четвертой, получившей потом заглавие «Друзья и встречи», вышедшей в 1934 году.