Зная будущее нашей страны, а также, учитывая то, что я вселился не в Сталина или в Берию, а в обычного лейтенанта, которого к ним и на пушечный выстрел не подпустят, разве что в том случае, если совершу что-то выдающееся, например, Гитлера в плен возьму, тогда в Кремле награждать будут, где я увижу лидеров страны вблизи и смогу что-то им сообщить полезное.

Иных реальных путей изменения будущего страны я не видел. Значит, это золото очень может пригодиться мне или моим потомкам в годы, когда страна с именем «СССР» окончит свой земной путь и золото станет главным мерилом жизни: есть золотой запас, с тобой считаются — ты на коне, а нэту, значит, существуй и не вякай.

Я встал напротив бойцов, они смотрели на меня.

— Значит так, товарищи мои фронтовые, несколько дней назад меня полковой комиссар за то, что я мягко, без пролетарской принципиальности вел беседу с генералом Фишером, называя его по имени, и позволил себе согласиться с тем, что на сегодняшний день мы проигрываем, а значит, сеял пораженческие настроения, записал в шпионы. Его даже не интересовал полный текст нашего разговора, он выхватил удобные ему фрагменты беседы. Кроме того, я организовал приближенную группу пособников — вас, которые, находясь рядом, не пресекли подобные разговоры. Вы были в окружении, и, поэтому являетесь элементами, требующими тщательной проверки. Чем может закончиться для меня и вас такая проверка в военное время, когда руководить ею будет такой человек, каким был наш полковой комиссар, думаю, понятно всем — расстрелом по сфабрикованным фактам. Скажу больше — все наши действия описаны в отчете завербованного комиссаром в нашем взводе «стукача», нашего бывшего товарища, я именно так считаю — рядового Гондоренко. Откуда я о нем узнал? Мне сказал и показал отчет агента, а по сути, обыкновенный донос об этом комиссар в процессе моего допроса. Сержант Ледков расспрашивал у вас недавно, кто был поближе к нам?

— Так точно, было такое.

Я продолжил свой спич:

— Так вот, я приказал составить рапорт об участии в последней операции каждому из указанных сержантом Ледковым бойцов. Почерк Гондоренко оказался схожим с почерком, каким был написан этот донос. Гондоренко был рядом, слушал и, как сумел, так и додумал мою беседу с немцем, так что и здесь все эти факты указывает на него. И пусть он завербован нашими советскими органами, но черта характера, когда ты шпионишь за своими боевыми товарищами, говорит о том, что в сложный момент, чтобы выжить, он предаст тебя уже врагу. Теперь вы понимаете, что, если мы заявим о найденных машинах, а вы сами видите, что несколько сундуков разбито и монеты рассыпались, то найденное нами золото по количеству не будет соответствовать опечатанному в банке, потому что мы просто не соберем все до «копейки». Что это означает для нас, надеюсь, всем ясно? Если не всем, то поясню. Это означает для нас то, что все мы будем находиться под подозрение в расхищении государственной собственности, а красть, особенно группой лиц, нас же шестеро, у государства и в мирное время каралось сроком от 10 лет, а золотовалютные резервы, да, в военное время — все мы можем просто погибнуть.

Я не знал меру пресечения, которую к нам могли применить. Может быть, за эту находку нас наградили бы «посмертно», как сказал герой фильма «Бриллиантовая рука» С.С. Горбунков, но скорее всего те, кому мы сдали бы эти ценности, сами могли украсть, а на нас свалить недостачу, ведь когда человек видит столько «бесхозного» золота, никто не скажет, как он поведет себя. Или еще что-нибудь могло произойти, например, могли появиться немцы или отступающие мародеры, от которых мы бы не смогли защитить находку. Но основным мотивом сгущения красок было то, что я хотел сохранить это, уже, считай, потерянное золото, для себя, для своего будущего.

— Друзья! Слушай боевой приказ. Проверить машину у леса, сможет ли она ехать. Если может, то загрузим ее золотом и перегоним ее подальше вглубь леса. Втроем, выбрав место в лесочке, начинаем рыть схрон. Нам нужно спрятать примерно две тонны золота и несколько сундуков с деньгами и монетами, хотя, по объему — это не так то и много уж. Если машина на ходу, то мы отвозим слитки золота и целые сундуки, возвращаемся и загружаем в нее все остальное вытащенное и собранное вами. Если нет, тогда придется грузить в коляски мотоциклов — это дольше и рейсов больше, то есть шума, но что делать. Филиппов на охране, Ломов и Ледков, как самые здоровые перегружают золото из остальных машин, привлекая, если надо Филиппова, а мы копать яму.

Машина оказалась на ходу. Сдав назад, я выехал на дорогу и с двумя бойцами по кромке леса покатил вдоль берега по разнотравью. Увидев широкий проем между деревьями, повернул и заехал в него. Проехав десятка два метров, остановились перед лужайкой, на краю которой рос мощный дуб.

Обойдя его сзади на несколько метров, выбрали место и сняли саперными лопатками дерн на участке, немного большем предполагаемой ямы, аккуратно отложили его в сторону и стали зарываться в землю, двое копают, один подчищает землю. Земля с большой долей песка копалась достаточно легко, правда, иногда мешали корни деревьев. Вспомнилась фраза из фильма «Мистер Питкин в тылу врага» и я нервно захихикал. «Я же дорожный рабочий, вы еще не видели, как я копаю», — сказал мистер Питкин товарищам, и за несколько часов прокопал подземный ход под стеной в замок гитлеровского генерала.

Никто из нас не был дорожным рабочим, но, если вы видели, как копают люди, когда от этого зависит их жизнь, то могли бы удивиться той скорости, с которой может увеличиваться глубина ямы. Все это относилось и к нам. Не ощущая усталости, на адреналине, мы вгрызались в землю. По мере углубления засыпали землю на плащ палатку, которую вытаскивал третий боец. Работали быстро, ведь чем быстрее спрячем груз, тем спокойнее будет жить.

Чайкин поехал назад к Филиппову, а я и Бурят рыли глубже. Если б там были только бруски золота, то яма должна быть небольшой по размерам, за исключением глубины. Плотность золота 99,9 пробы составляет 19,3 тонны на кубический метр, у нас же было около двух тонн драгметаллов — почти в 10 раз меньше. Основной объем занимали не бруски, а сундучки с валютой, золотыми монетами и серебром.

Послышался шум мотора, подъехали наши, перегрузив все из двух машин в одну. Изначальная загрузка грузовиков была не полной, а как оказалось примерно в один ряд по площади кузова, располагались связки банковских документов, сундучки с серебряными монетами, золотыми, валютой (доллары, фунты стерлингов, немецкие рейсхмарки), несколько сбитых деревянных ящиков, как «для помидор» с золотыми брусками. Каждый сундучок был опечатан, а сбоку приклеена опись содержимого. Мы решили, что неполная загрузка была сделана специально, чтобы минимизировать возможную потерю при выходе из строя одного автомобиля. По идее, можно было использовать не восемь машин, а максимум две.

В общем, выкопав яму глубиной и сторонами примерно два, два на два метра, мы аккуратно уложили все рядами, и засыпали глиной и землей, а поверх земли разложили снятый слой дерна. Провозились мы, в общем-то, недолго, примерно, часа четыре. Отметили ориентиры, какие только нашли в округе: по деревьям, реке, все расстояния измерили шагами, я отметил на карте, сместив контрольную точку строго по перпендикуляру на тот берег. Далее, отогнав машину назад, я упер ее в дерево, как она и стояла. Водой мы замыли все возможные отпечатки наших пальцев с дверей, кабины и кузова, руля и так далее. Убитых сотрудников НКВД, вынесенных из «рабочей» машины, пристроили на место.

— Парни, никто не должен знать об этом золоте, ни родители, ни братья, ни жена. Думаю, когда закончится война, мы осядем в каком-то городе, появится свой дом, двор, тогда и решим, куда лучше перевезти и спрятать это богатство. Сейчас советскому человеку оно особо и не нужно в жизни. Это сейчас дети высшего руководства страны, хотя не все, воюют на фронтах. А после войны, когда жизнь наладится, то подросшие дети руководителей государства, министерств и ведомств, горкомов и исполкомов, пользуясь тем, что у нас в государстве «все равны, но есть, кто равнее» захотят вкусить «хорошей жизни». Вот тогда и произойдут изменения в стране, которыми мы воспользуемся для легализации нашего клада и используем эти деньги для улучшения быта наших родных и близких, а, может быть, еще на какие-нибудь очень нужные дела. И еще, сегодняшний день будем считать днем рождения боевого «золотого» братства, — сказал я и протянул руку, как протягивали ее мушкетеры, — один за всех и все за одного!

Бойцы положили на мою ладонь одну на одну свои ладони. В психологии давно замечено и используется, что на подсознательном уровне человек, как общественное существо, придает большое значение приобщению к «братству», объединенному какой-либо целью или общим делом, и церемониал вступления играет не последнюю роль. Потом договорившись, что мы никуда не сворачивали, а проехали только по основной дороге, отправились с разведки в часть.

Усевшись на мотоциклы, мы рванули вперед через лес, выскочили, как и хотели, на старый смоленский тракт, вернулись уже по нему назад к переправе через Днепр. По пути попадались автомашины, отдельные подразделения других частей, идущие пешими группами, разбитые и брошенные автомобили и целый с виду наш танк. По пути в полк завернули в Дорогобуж, попытались найти там заправку, однако бензина на ней не было. Прибыв в место расположения остатков нашей части, я нашел командира полка и доложил проверенную нами обстановку.

А еще с 18-го сентября нашей дивизии за военные успехи присвоили статус гвардейской, так, что к моральному удовлетворению добавилось и материальное стимулирование — в два раза увеличились оклады у рядовых и в полтора у командиров.