— По-твоему, может и не за что, а, по-моему, есть. Тут такое дело: вчера с утра пришли ко мне на двор Кривенчиха с Палной, да не просто так, а с тачанкой, а в тачанке два куста калины. Разбудили они Гришку, и чуть не за руку повели к Галочке мириться. Мол, если такая песня про них сложена, то пусть всё счастливо кончится.

— И что?

— Ну что? Бабы ведь не успокоились, пока не заставили Гришку с Галочкой помириться, да своими руками ту калину в палисаднике посадить. А потом пошли мои детки в ЗАГС, заявление подавать.

— Как романтично! — всхлипнула Ленуська.

— Наверное. — кивнул Алексей Максимович — Я-то таких слов не знаю, потому как простой мужик. Хорошо получилось. Через две недели будем свадьбу справлять.

— Поздравляем!

— Вот я пошел по народу, приглашать на свадьбу, а первым зашел к вам. Батьку и матушку ваших я отдельно приглашу, всё одно, по дороге, а вас сейчас приглашаю.

— Извините, но нам, вроде бы, не по возрасту — возражаю я.

— Молод ты ишшо, понимать в каком возрасте человек взрослым становится. — усмехнулся Алексей Максимович — Помню, на войне ребята в десять-двенадцать мужиками становились. А вы с родителями обязательно приходите. Я вас, детушки, на первый стол, впереди многих взрослых и начальных посажу. Потому как заслужили. А если ещё споёте на свадьбе — благодарен буду без меры. Но это если сами захотите.

— Спасибо за приглашение.

— И примите от меня, Галочки и Гриши подарок. Инструмент непростой — я его с фронта привёз, мне его немецкие коммунисты подарили, когда мы их в феврале сорок пятого, из поезда смерти освободили.

— Что Вы, Алексей Максимович, мы не можем принять такой дорогой подарок! — воскликнула Ленуська — Он же столько денег стоит!

— Подарок дорогой. — обстоятельно пояснил Алексей Максимович — Потому что от души. Вот как мне подарили, так и я вам. Сам я играть уже не могу, потому как суставы на пальцах стали распухать, а вам пригодится, с такими-то песнями. А деньги я вам и не предлагаю, нет. Певцу нужен инструмент, вот вы его и получите. Договорились? И родителей я предупрежу.

Он открыл футляр, Weltmeister Sibylla Brand засверкал на солнце зеленым перламутром облицовки, и Ленуська как сомнамбула дрожащими руками потянулась к аккордеону:

— Боже, какой прекрасный инструмент! «Вельтмейстер»!!!

— Я как погляжу, хозяйка для инструмента нашлась. — улыбнулся Алексей Максимович — Ну, доброго дня вам, ребята, и ещё раз спасибо.

В актовом зале чудо как хорошо: верхние форточки были открыты, и ветер гулял под потолком. Бесшабашные воробьи запрыгивали в форточки, прыгали на нешироком прилавке раздаточного окна, что на противоположной стене от сцены, и быстро вылетали обратно: что им делать в пустом зале? Вот когда заработает буфет, и появятся неизбежные крошки… А пока рано. Впрочем, на воробьёв люди, находящиеся в зале, не обращали ни малейшего внимания. Я представил песни «Дождь», «Обручальное кольцо», «Прекрасное далёко» и «Дальние моря», причём последнюю песню я приписал Ленуське. Ленуська запыхтела, но промолчала — оставила разборки «на потом», тем более что песенка ей понравилась, а Гена вообще пришел в восторг.

— Слушай, Юра, а почему у тебя так стали получаться песни? — обратился Кайрат — Ты нашел какой-то секрет, или у тебя открылся бешеный талант?

— Знаете, ребята — задумчиво говорю я — секрет, на самом деле прост. Берём мелодию, и мысленно дробим её музыкальные фразы, а фразы на такты. Затем подставляем на место тактов слоги, чтобы из них получились слова и целые предложения. Таким образом, на месте музыкальной фразы появляется строчка.

— Не совсем понятно, поясни на примере. — попросил Кайрат.