— А сейчас к вам ходят лечиться?

— Ходят, кому денег не жалко. Слух недобрый пошел по кишлаку, что я деньги брать стала за лечение. Но я на себя ни сума30 не потратила. Все на благо идет, на пожертвования, но людям этого не объяснишь.

— Интересная у вас жизнь. Вы так интересно рассказываете. Я бы, наверное, тоже брать деньги не смогла, если бы умела лечить, — рассуждала Кристина.

Назира поменялась в лице.

— Ночь давно. Тебе спать надо. Завтра будем тебя на учет ставить, а то время пребывания истечет, депортируют еще.

— Ну неееет, — с неохотой сказала Кристина. — я спать сейчас вот совсем не хочу. Давайте лучше вы мне еще что-нибудь о себе расскажете?

Назира смотрела на нее и вспомнив свое видение поняла, что наутро девушка и половины не вспомнит от того, что сейчас слышала. Та жизнь, которую Назира вдыхала в нее с каждым днем, за ночь сжирала темная сила. Эта живая и любопытная девушка утром будет валяться пластом, пока Назира вновь не отдаст ей часть себя и так до бесконечности.

— Я не буду больше лечить тебя, — неожиданно произнесла Назира.

Кристина растерялась.

— Это потому, что я не могу вам заплатить? Вы к этому вели? — напугалась девушка.

— Бог с тобой! Конечно не поэтому.

— А почему тогда?

— Я все никак разобрать не могу. У тебя происхождение какое?

— Как это какое? — задумалась Кристина. — Человеческое.

Назира не поняла ее шутки.

— Давай погасим свет, и ты можешь лечь сегодня со мной. Кровать у меня большая, поместимся, — предложила Назира. Кристина, обрадовавшись схватила фонарик и побежала в подвал отключить генератор. Назира решила рассказать девушке все, как есть, потому как дальше оттягивать было бессмысленно. Кристина быстро обернулась и легла рядом с хозяйкой приготовившись внимательно ее слушать.

— Ну что, шагнем далеко назад, чтобы увидеть контуры будущего? Мне тогда не исполнилось еще и тринадцати, и жизнь представлялась мне доброй, сказочно-прекрасной, готовой в любое мгновение — только пожелай, подарить все хорошее и радостное, что есть в мире. Семью нашу в округе хорошо знали, уважали, поэтому отец не мог допустить чтобы образование дочери, подобно окружающим ее сверстиникам, ограничивалось школьной программой. По настаянию отца я училась музыке, усиленно занималась историей и естествознанием. Мы жили не здесь, а в горном кишлаке неподалеку от Ташкента. В том кишлаке, очень давно жила семья, еще больше уважаемая чем наша. Отец мой только их и нас признавал, с остальными людьми он не считался. Поэтому о выборе для меня будущего мужа вопрос не стоял. Мне с малых лет предназначался внук одной почтенной женщины. Да вот женщина эта была непростая. А вот такая как я, понимаешь? — спросила она тихо лежавшую рядом девушку.

— Людей лечила? — уточнила Кристина.

— Не только людей. И скот лечила. И разные чудеса творила. С силой её никому из ныне живущих не сравниться. Она больше ста лет прожила. Никогда она моему отцу не подчинялась. Он к ней и так и этак, но она супротив ему всегда шла. Отец мечтал выдать меня за муж за ее внука Алишера. Алишер был сыном ее внука, а внук ушел на войну и не вернулся. Она забрала к себе Алишера и его брата на воспитание.

— А как звали ту женщину?