Яковлев с Жанной вошли в дом.

В темной веранде стоял круглый заставленный разными вещами стол, подле стола диван, а ближе к окну, (на которых не было занавесок, и комната все равно казалась темной) — тумбочка, на которой стоял маленький пузатый телевизор с антенной. На стене висел портрет мужчины. Было понятно, что она живет в этой комнате.

Усевшись за стол, Жанна вновь задавала один и тот же вопрос.

— Это супруга Олега Валерьевича, — показав на Жанну сказал Яковлев.

Пашковская внимательно и добродушно слушала его, тряся головой, но не придала никакого значения его словам о Жанне.

— Анна Леонидовна, скажите, кем вам приходится Олег Валерьевич Марков.

— Сын мой.

Жанна, громко цокнув языком закатила глаза и откинула голову назад.

— А фамилия?

— У Олега фамилия отца.

Яковлев продолжал.

— Олег Валерьевич составил завещание, в котором все свое недвижимое имущество завещал вам, но вот в документе прописан другой ваш адрес.

— Да, я живу теперь тут, — после паузы выставив на стол свои морщинистые трясущиеся руки, медленно говорила она.

— Вот зачем вам столько денег? — взорвалась Жанна.

Анна Леонидовна сохраняла удивительное спокойствие, не отвечая на нападки молодой особы, являющейся супругой ее сына.

— Чаю хотите с дороги? — вежливо спросила она.

Разозлившись на себя, Яковлев пристыженно опустил голову. Сейчас ему как никогда было стыдно за свое непрекращающееся вранье и трусость; за то, что не помог Кристине, когда она надеялась на его помощь, за то, что оказался в машине прокурорского следователя, за то, что обманом проник в дом в лесу, за мимолетную связь с женой судьи, за саму жену судьи; а теперь он сидит перед больной старушкой и обманом пытается получить от нее информацию. Он обхватил голову руками, словно стянутую железным обручем и издал вопль.

— Где ваша внучка Кристина? — прямо спросил он Анну Леонидовну. — Мне очень надо ее найти, ей нужна моя помощь.

— Как, а она разве еще жива? — без эмоций спросила Анна.

Яковлев был сражен ее равнодушным тоном.