— То есть вот так вот просто, да? Пропадают люди, их ищут родные, пишут заявления в милицию, а милиция прикрывает их лавочку?
— Во-первых не милиция, а полиция. Милиции давно уже нет. А во-вторых, да. А теперь я хочу понять, что ты такого особенного знаешь, что тебя убивать надо? — спросил он.
— Все то же, что и ты. На моих глазах едва не сожгли человека. Я видела там своего отца. Потом меня похитили. Удерживали в странном доме с заколоченными окнами, в которые едва попадал свет. В этом доме меня изнасиловали один раз, после чего ко мне вобще никто не приходил. Потом в меня кололи неизвестные вещества. Даже боюсь предположить что это было, скорее всего снотворное, потому что я постоянно спала. Поначалу, когда я еще была способна думать, то думала, что меня реально похитили, но уже сейчас, когда я могу владеть абсолютно любой информацией благодаря своему дару, я вижу что мое похищение это дело рук отца, — невозмутимо говорила она. — Я смогла все забыть, зачем-то всех простить и начать жить новой жизнью. Возможно он меня пытался спрятать таким образом. Хер знает. А сейчас ко мне заявляется непонятный мужик и пудрит мозги. Спасать меня приехал? — отвернув от него свое красивое опечаленное лицо, говорила она.
— Надо что-то предпринять, — обезоруженный речью девушки, сказал он. — Впрочем, у нас на твоего отца столько всего есть, его в любой момент закрыть можно.
На улице стемнело и в кухне погас ранее включенный свет. Кристина отлучилась, чтобы запустить генератор.
— Не надо ничего предпринимать. Спасти я могу себя сама. Если потребуется — сотру ему память, и он вобще забудет, что искал меня, — говорила она.
Дмитрий порядком напрягся от ее слов.
— Все обсудили? Мне надо отдыхать. Завтра люди придут на лечение. Вы вобще надолго сюда?
— Отпуск две недели. Сегодня пятый день.
— Ясно.
— А скажи, если бы не твои вот эти принципы, у меня был бы шанс? — спросил он.
Слабенький огонек надежды зажегся в ее душе. Как молодой привлекательной девушке ей было не безразлично внимание мужчины, но как человеку, взвалившему на себя обязанности за свой дар она гасила в себе этот слабый, не успевший даже разгореться намек на огонек.
— На чистоту? Я каждую минуту испытываю сомнения в нужности своего существования. Зачем я есть? Дар, призвание, целительство… звучит громко. А кто приходит-то ко мне? Люди, которым жить скучно. Люди, которые сами создают себе проблемы, а потом ищут кто бы им проблемы эти за них решил. Люди, которые готовы отдать мне все свои деньги, лишь бы я сказала им, что в будущем их ждет счастье, — ударив себя кулаком в грудь говорила Кристина. — Так смотришь, многие ведь даже способностей особых не имея, зарабатывают на таких вот людях. Обвешаются побрякушками, амулетами бесполезными и стригут бабки… Многие попадают в зависимость от таких лекарей, ясновидящих, ничего без их ведома не могут начать делать. Они наобещают им с три короба, а счастья все нет… А счастье им вынь да положь. Сейчас, сию же секунду. Ты же колдунья, наколдуй. И бегают потом эти несчастные от гадалки к гадалке ища нужных предсказаний и сиюминутных результатов. Ты им говоришь: «Работайте над собой, меняйте свое поведение и все получится», но нет же, надо чтобы кто-нибудь за них это сделал. Редко, очень редко но бывают люди, которые действительно пострадали и им нужна моя помощь. Вот такие как твоя Настенька. И то это дети в основном, пострадавшие от рук неумных и неуемных взрослых. Тяжело, тяжело смотреть на это и понимать, что мир устроен именно так, и ничего ты с этим, маленькая девочка, поделать, блять, не сможешь… Это было, это есть и это будет так. Люди настолько глупые и ленивые существа, что у меня даже слов нет… И мне не было бы до них никакого дела, но я должна их любить и помогать им, пусть даже от тупости некоторых из них меня воротит… Знаешь, а ведь наверно не найти такого ребенка, который не мечтал бы стать волшебником… Я выросла и стала. И ничего в этом крутого нет, как может показаться. Чудес не бывает! — разведя руки в стороны, сказала она. — Это обычная психология. Человек, вобще любой человек нуждается в поддержке и теплом слове. И эти самые экстрасенсы-мошенники, святые целители знают об этом моменте и нагло пользуются им, внушая человеку все что захотят. Люди готовы верить в какую-то силу какой-то бабки, которая чего-то там лечила сто лет назад и готовы безропотно поверить в ее наследницу, и в могучую силу этой наследницы, которая спустя столько времени приехала на их землю. Но не готовы поверить в себя. Ко мне приезжают бизнесмены, и просят посмотреть стоит ли им начинать то или иное дело. То есть ты понимаешь? Они еще не попробовали, но уже соменеваются в себе. Подумать только! Но единственный плюс все же есть, я могу в любое время общаться со своей мамой, прямо как сейчас с тобой… А по поводу шанса… скорее да чем нет. Мне Настя много хорошего о вас рассказывала…
Отгостив положенные две недели отпуска, не теряя надежды встретиться с Кристиной еще, Дмитрий вернулся в Москву. Уезжать ему не хотелось. Он звал Кристину с собой, обещая дать ей защиту, предлагая работу в пробном недавно созданном спецаиальном отделе, занимающимся поимкой преступников с помощью экстрасенсов и профайлеров, но она его предложение всерьез даже не воспринимала.
Все цвело и пахло. На улицах распускались первые цветы, деревья, зеленела трава. Солнце заботливо обогревало все живое. Кристина до обеда принимала людей, нескончаемым потоком идущих к ней со своими проблемами и вопросами, после обеда преподавала музыку, а вечером выкуривала сигарету за сигаретой, стараясь стереть из памяти прошедший день.
Они с Назирой выбрали свободный день, чтобы навести порядок в клумбе. Назира просила для пересадки в свою клумбу в дом Нормамата ака белую розу, потому как еще саженцем Фархад привез ее с Ташкента для матери.
— Ты ждешь кого-то, жоним?
— Я? — разогнувшись и сняв грязные рабочие перчатки, сказала Кристина. — Пойду гляну.
Кристина поставила лестницу к перилам, чтобы выбраться из глубокой клумбы. В тени у ворот виднелась фигура женщины.
— Проходите сюда! — крикнула ей Кристина, перелезая через перила.