Кто виноват?

Стойте в свободе! 1906. Вып. 1 (подзаголовок «Ходите в свете»). 9 июля.

Оценивая газеты ХББ, Колеров (Указ. соч. С. 153) сетовал на «гнетуще примитивный язык и фальшь приспособленных интеллигентами к “народной” логике и кругозору сугубо пропагандистских материалов» и тут же отмечал «подлинный, не приуготовленный для примитивного потребления пафос». Последнюю характеристику в полной мере до́лжно отнести к произведениям Свенцицкого.

⁴⁵⁶ Поводом к погрому в Белостоке 1–3 июня 1906 стала петарда, брошенная анархистом в православную процессию; основными участниками зверств и расстрелов были солдаты (убито 70 и тяжело ранено 90 евреев). При погроме в Кишинёве 6–7 апреля 1903 на Светлой Седмице убито 50 и ранено 500 евреев. Погром в Одессе 19–21 октября 1905 произошёл при активном участии полиции: погибло более 300 евреев и 86 христиан. Гомельский погром 29 августа и 1 сентября 1903 был обоюдным: христиане и евреи нападали друг на друга. «В этом внезапном разгуле дикой мстящей силы после долгой дремли <…> духовная беспомощность наших обоих народов. <…> Трагически сказался и тот долгогосударственный грех императорской России, что православное духовенство, давно задавленное властью, бессильное в своём общественном положении, уже никак не имело авторитета духовного водительства массами <…> Они даже не смогли помешать, чтобы впереди погромных толп не качались бы распятия и церковные хоругви» (Солженицын А. Двести лет вместе. Ч. 1. М., 2001. С. 405). «…Какое тупоумие русских людей! <…> Вместо праздника христианского они устроили скверноубийственный праздник сатане – землю превратили как бы в ад» (Иоанн Кронштадский, св. прав. Мысли мои по поводу насилий христиан с евреями в Кишинёве). «О, народ православный, даже в Великом посту не прекращающий казней, пред Страстною неделей издевающийся над муками Спасителя! Смотри, Русь святая, не оказаться бы тебе с Иудой и Каином! Смотри, народ православный, не быть бы тебе позорищем истории!» (Флоренский П. Вопль крови).

Со святыми упокой!

Стойте в свободе! 1906. Вып. 1 (подзаголовок «Ходите в свете»). 9 июля. Подпись: В. С.

Неожиданный комментарий дал А. А. Носов: «Данную публикацию можно было бы счесть эмоциональной реакцией В. П. Свенцицкого на массовые казни 1905–1906 гг. – в духе соловьёвского призыва к помилованию цареубийц, – если бы не неоднократное впоследствии повторение им тех же идей, в частности, в знаменитом докладе “Террор и бессмертие”» (ВФ. 1996. № 3. С. 41). То есть всё бы хорошо, кабы не твёрдость убеждения… Призвать милость к падшим, не подумавши, – простительно, но возводить милосердие в принцип – значит занимать «крайне радикальную позицию». Такие вот «можно» и «нельзя»!

Но давайте задумаемся: «Лейтенант Шмидт от Церкви отлучён не был, перед смертью принял причастие и горячо молился за родину. Почему нельзя молиться за человека, которого Церковь удостоила крови Христовой?» (Народ. 1906. № 4).

⁴⁵⁷ «…Над умершим – каждым умершим – Церковь является как ничем не ограниченное милосердие, как заступница за него: как реальная спасительница от смерти <…> В своём погребальном чине Церковь не только прощает всю данность человека, но, вообще говоря, причисляет каждого умершего к святым (“Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего”, кондак, глас 2; “Со духи праведных скончавшихся душу раба Твоего, Спасе, упокой”, тропарь, 1 глас 4), присоединяет его к мученикам, свидетелям веры (“В путь узкий хождшие прискорбный, вси в житии крест яко ярем вземшие… приидите насладитеся, их же уготовах вам почестей, и венцев небесных”, тропарь 3). <…> Связь с мучениками, свидетелями веры, переосмысляется – и всякая человеческая жизнь предстаёт в отпевании как мученичество, как терпение страдания, достойное венца. Отпевание не только просит о причислении умершего к лику святых, но уже ублажает как святого: “Блажен путь, воньже идеши днесь, душе, яко уготовася тебе место упокоения” (прокимен, гл. 6). Каждый, кого отпевают, оказывается, таким образом, избранным и принятым. <…> Решающий аргумент святости покойного, то есть его бессмертия, есть реальность Церкви, реальность любви, которая кажется невероятной на земле и которая здесь может приобщить к “вечной памяти”, провожая туда» (Седакова О. Вечная память // ВРХД. 2004. № 188. С. 62, 64). Вся Церковь молится о «попалении невещественным огнем Духа Святаго вся тернии грехов неисповеданных» усопшего, славит милосердие Божие, уповает на Его человеколюбие. Да, это дерзновенное прошение. Но христианства нет без дерзновения. А молиться о согрешающих – наш долг.

⁴⁵⁸ Шмидт Пётр Петрович (1867–1906) – возглавил стихийное восстание Севастопольского гарнизона осенью 1905, требовал немедленного созыва Учредительного собрания, будучи противником насилия, старался избежать кровопролития; казнён, несмотря на общественную кампанию за его помилование.

Балмашёв Степан Валерианович (1881–1902) – в январе 1901 арестован за участие в студенческой забастовке студентов Киевского университета и отдан в солдаты. После возвращения вступил в боевую организацию эсеров. 2 апреля 1902 в знак протеста против правительственных репрессий застрелил министра внутренних дел, инициатора карательных мер против рабочего, крестьянского и студенческого движений Дмитрия Сергеевича Сипягина (1853–1902). Повешен в Шлиссельбургской крепости.

23 апреля 1906 в коляску Ф. В. Дубасова бросил бомбу и при этом погиб студент ИМУ, одетый в форму лейтенанта флота, эсер Вноровский Борис (1881–1906). Перед смертью он писал родным: «Что из того, что я не чувствую призвания убивать людей (я никогда даже не охотился, находя это занятие зверским), что мне, может быть, дорога моя жизнь? Я сумею умереть, как честный солдат. <…> Теперь я живу для вас, для народа, для всего человечества, и теперь я приношу свою жизнь не в жертву расстроенным нервам, а для того, чтобы улучшить, насколько это в моих силах, положение отчизны, чтобы удовлетворить вас не как родных, а как граждан. Знайте, что и мне самому в моём акте, кроме вашего горя, страшно тяжёл факт, что я становлюсь убийцей. И если я не погибну от брошенной мною же бомбы, то в тюрьме мне будут рисоваться ваши опечаленные лица и растерзанный труп моей жертвы. Но иначе нельзя. <…> Спасибо вам за вашу любовь, за ваши заботы, за саму жизнь, которую я приношу трудящейся России, как дар моей любви к правде и справедливости». Привести приговор в исполнение, если Дубасов поедет с женой, Вноровский отказался (Савинков Б. Избранное. М., 1990. С. 178, 187–190).

⁴⁵⁹ Еп. Никон (Рождественский) в поучении «Что нам делать в эти тревожные наши дни?» (Московские ведомости. 1905. 16 октября), которое предписывалось огласить во всех московских храмах, величал бунтовщиков и забастовщиков «ядовитыми гадинами», «зачумлёнными животными», «извергами рода человеческого», «давно отрёкшимися от Бога».

⁴⁶⁰ Д. В. Шушарин в книге «Две Реформации» (М., 2000. С. 234) счёл это высказывание «позорным», упрекнув Свенцицкого в социальном подходе (в противовес персоналистскому) к проблеме спасения. Но утверждая, что она никогда и никем не была решена, а спасаются люди только верой, обличил себя как человека не признающего и не знающего христианство. Доказывает это и следующий пассаж: богословие названо источником гуманитарности (!), отсутствие которой характерно для русского православия. Абсурдно и его мнение: «Свенцицкий оправдывал действия террористов еврейскими погромами», а недостойные слова о П. А. Флоренском выявляют слабое знакомство автора с первоисточниками.

⁴⁶¹ «Страшно утверждать, но чувствуем, что они – Христовы, <…> несмотря на всю их временную слепоту, на наивность, иногда ребяческий атеизм, на их действия: христианам без Христа простится многое, что не простится приемлющим всуе имя Божие и при этом проливающим кровь» (Булгаков С. Из записной книжки // Народ. 1906. № 7. 10 апреля. С. 1). «Как ни ужасен, как ни слеп был этот террор, но его, особенно в сравнении с большевистским, всё же можно понять и, до некоторой степени, простить. <…> Морально наиболее ответственные народники-террористы ясно сознавали, что каждый террористический акт является виной, оправдываемой готовностью пожертвовать собственной жизнью» (Степун Ф. Сочинения. М., 2000. С. 619).

⁴⁶² «Как ни отвратителен сам по себе террор, однако можно относиться с некоторым уважением к тем его сторонникам, которые жертвуют собою и идут на всякую опасность. Можно осуждать их способы борьбы, но нельзя не признать, что они остаются честными в своём заблуждении» (Трубецкой Е. Годовщина манифеста // МЕ. 1906. № 31. С. 10).

⁴⁶³ «Русское революционное движение вдохновлялось идеалом Правды, который имел не столько позитивное, сколько негативное содержание. Правда есть борьба с царящей в обществе Неправдой. <…> Праведный революционер – это в своём роде святой, подвижник» (Черников М. Искания Правды: русский путь. Воронеж, 2005. С. 98).