Дисмас сделал знак Дюреру, мол, я пошел. Иуда отправлялся вершить свое гнусное злодеяние.
Дюрер умоляюще вздохнул: «Не оставляй меня!» Герцог Карл, успокоившись, снова склонил голову на Дюрерово плечо и бессмысленным, осоловелым взглядом уставился в пустоту.
Дюреру предстояло держаться до победного конца.
Выскользнув из капеллы через балконную дверь, Дисмас сказал стражнику:
– Я Иуда. Иду предавать Его… Кстати, дверь лучше не закрывать – там душновато.
– Его высочество обожают благовония, – кивнул стражник. – Здесь нам бы тоже не помешало. – Он сморщил нос и кивнул на многотысячную толпу, что теснилась на площади под балконом. – Вонища от этих паломников…
45. С вами у меня разговор окончен
В апартаменты Дисмас возвращался едва ли не бегом. Он думал лишь о том, как бы побыстрее забрать плащаницу у Кунрата с Нуткером и отнести Карафе.
Дисмас стремительно взбежал по лестнице и застыл как вкопанный.
Карафа, стоя посреди комнаты, держал в руках сложенную плащаницу. Его окружали телохранители с обнаженными клинками.
Бездыханный Нуткер навзничь растянулся на полу, в луже крови. Кунрат сидел рядом, приподняв голову товарища. Раскрытые глаза Нуткера остекленели.
– Он не хотел отдавать плащаницу, – вздохнул Кунрат.
– Я же предупреждал, мастер Дисмас, что не люблю тратить время попусту, – заявил Карафа. – Тем более на препирательства со всякой мразью.
По его знаку телохранители схватили Дисмаса, связали ему руки за спиной и толкнули на пол.
– Вы получили что хотели, – сказал Дисмас. – Отпустите девушку. Мы же договорились…
– Верно. Но ваша сестра-монахиня пришлась по душе моему господину. А я – его преданный слуга. Так что наш с вами уговор утратил силу. Какая досада. – Карафа поглаживал плащаницу, словно любимую кошку. – Поздравляю, мастер Дисмас. Представляете, как завтра удивится герцог Карл? Откроет ковчег – а там пусто! Ах, я бы дорого дал, чтобы присутствовать при этом, но, увы, меня заждались в Париже…
Дисмас сообразил, что Карафа не подозревает о существовании Дюреровой копии.
– Вам знакомо понятие чести, синьор?
– Высшая честь – добиться победы. В этом я сегодня преуспел.
– Сучара макаронная, – сплюнул Кунрат.