А поезд спасает другой комсомолец, один из строителей дороги Сергей Гилев, ехавший в том самом поезде, которому суждено было столкнуться с платформами с песком. На полном ходу, раненый (поезд к этому времени платформы нагнали и вытолкнули на боковую ветку, ведущую к недостроенному мосту), он свисает с подножки, рискуя попасть под колеса, и подкладывает под колесо вагона тормозной «башмак».
Поступок этот был совершен вовсе не в расчете на будущую славу (о нем как раз никто и не узнал). Он был совершен Гилевым, так сказать, в рабочем порядке, продиктованный необходимостью момента. И, хотя о Сергее автор рассказывает значительно меньше, чем о том же Рябцеве, нам ясно даже по этой будничности подвига, что перед нами человек незаурядного мужества и большой нравственной силы. Ведь Гилев не только спасал жизни тех, кто находился в поезде, но и, что не менее важно, спасал он и труд тысяч людей, построивших дорогу и мост, спасал и детище своего собственного труда.
Нравственное наполнение поступков современного молодого человека, оказавшегося перед необходимостью взять на себя бремя ответственности, волнует и автора повести «Последние каникулы» Льва Хахалина. И здесь тоже остро встают проблемы деловой чести и нравственности.
Приехав в колхоз, бойцы студенческого отряда с энтузиазмом берутся за дело. Но оно у них не заладилось, хотя они и стараются вроде бы изо всех сил. Почему?
У директора совхоза на сей счет твердое мнение: «Честно работать — мало. Какая польза от честного дурака? Надо уметь работать».
Слова эти, наверное, как никогда, современны, ибо нынче честность, самоотверженность, самоотдача без высокого профессионального мастерства значат немного. Не случайно неумение толково трудиться директор отождествляет с бесхозяйственностью.
Впрочем, такое обобщение может показаться и несправедливым. Но прислушаемся к директору совхоза повнимательнее.
«— За что вы взялись, цыплята? — (выговаривает он студентам, имея в виду дом, который они взялись строить для совхозных животноводов). — Это ведь дом для людей, дом!»
И слово «дом» в его устах звучит так же весомо и значимо, как и «хлеб».
«Ведь это наш дом…» — настойчиво подчеркивает он, доводя свою мысль до обобщения прямо-таки философского:
«…Наш дом… Наша земля. Если отвлечься от мелочей, ведь она у нас терпеливая, матушка. И, главное, одна. На все времена».
Мастерство — составная часть профессиональной честности, четкого выполнения взятых на себя деловых обязательств. А это уже, как утверждает автор повести образом того же директора совхоза, — категория не только экономическая, но во многом и нравственная. Вот, например, как в этой связи объясняет директор суть тех последствий, которые последуют неизбежно за срывом сроков сдачи строящегося студентами дома:
«…Я обещал бригадирше полеводческой бригады-2 вручить ключи от ее квартиры за месяц до ноябрьских праздников. Вы меня обманете, я — ее, она — меня. Так и пойдет нитка на клубок мотаться. — Он вздохнул и с силой вытолкнул из себя. — Я за десять лет директорства никому ни в чем не соврал, ребята. И моего бригадира, и других рабочих обманывать не собираюсь. Это мне экономически не выгодно».
Сразу вспоминается притча о трех плотниках, рассказанная прорабом Цыпкиным в повести В. Шпаликова «Двадцать километров в час». В принципе, здесь ставится тот же вопрос — кто ты в деле, какой ты?
Директору совхоза в повести противопоставлен командир стройотряда Кочетков. Он еще только постигает руководящие премудрости, но молодой студенческий руководитель в сравнении со своим пожилые коллегой оказывается, как ни удивительно, гораздо более архаичным и консервативным, требуя от отряда беспрекословного подчинения и голого энтузиазма, игнорируя профессиональное умение и четкую организацию труда.
«А жить — это вкалывать до пота, петь — до хрипоты, любить — до боли» — вот его кредо, которое он любит декламировать. На деле же все это оказывается чистейшей воды демагогией, как, впрочем, и те «деловые» принципы, которые Кочетков навязывает бойцам отряда:
«— Стройотряд, ребята, — это школа трудовой закалки. Все равны, поэтому у нас коммуна. Все получают поровну, чтобы не держались за легкие и не бегали от тяжелых работ».
В образе Кочеткова, как ни странно его видеть в молодом человеке 80-х годов, зародыш приснопамятного руководителя типа «давай-давай», того самого, чей волюнтаризм, нахрапистость, партизанщина в решении сложнейших хозяйственных вопросов причинили в свое время немало бед не только нашей экономике, но и всему нашему общественному климату.
Одной из отличительных особенностей данного типа как раз и является полная безнравственность в решении как производственных, так и социальных вопросов. Это красноречиво подтверждает эпизод из повести «Последние каникулы», в котором бойцы отряда по приказу Кочеткова пытаются разломать для строительных нужд старую церковь, в которой во время войны спасались деревенские жители и которая стала для них реликвией.
«— Да вы что? — хрипло спросил директор, быстро оглядывая весь отряд. — Как вы можете? Это же ведь… Зачем? Что за баловство?