— Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец.
Если бы на кухне был кто-то кроме нас, я бы попытался решить проблему по хорошему, не преступая рамки приличий. Договорился бы и обменял пару пачек сигарет на пару мешков нормальной картошки. С другой стороны, то что нам подсунули — это за гранью и совести и стыда. Такое даже обитатели отрядной свинофермы жрать не будут. Я четвероногих обитателей имею в виду, двуногие как раз запросто сожрут, особенно если на смальце жарить ночью. Впрочем, они тоже не сами чистят, а молодых запрягают. Но там объемы смешные — на десять человек всего. То ли дело у нас — полтысячи ртов наберется, включая офицеров.
— Не для себя стараюсь, — фраза в последнее время звучит подозрительно часто, и уже напоминает буддистскую мантру. Во искупление грехов.
С этими словами я вскрыл дверь в овощехранилище. Ничего сложного — где ключ лежит я по прошлой жизни помню.
Сильно не наглели, взяли мешок картошки, ну и пару килограмм морковки заодно. Чисто для себя, витаминов погрызть. Впрочем морква выглядела такой печальной и вялой, что наличие витаминов в ней показалось сомнительным.
Коллеги, войдя во вкус, предложили стащить сразу пару мешков, чтобы не мучиться и закончить до часу ночи, но я пресек на корню такие идеи. Повар не дурак и прекрасно помнит, какого размера была картоха изначально. И если вдруг она утром резко увеличиться в несколько раз, то сделает правильные выводы. И тогда песец котенку.
Последнюю фразу не поняли, но интуитивно догадались о чем она, поэтому доводы были признаны разумными, а лучшее — враг хорошего, как говорят рабочие завода АВТОВАЗ.
Закончили мы до часу ночи, даже с одним мешком. Спать я лег с чувством выполненного долга, причем дважды за сутки выполненного.
Определенно, мне начинает нравится такая жизнь.
Глава 8
Нас наконец разделили по специальностям и начали дрессировать всерьез. Леха, как и ожидалось, попал в роту связи, я же пошел по проверенному временем пути — подался в шофера. В казарме мы по-прежнему рядом, но видимся теперь редко, только на построении и в столовой, да вечером перед сном. Зато оба татарина вместе со мной, пока учебку не закончим, позже наши пути наверняка разойдутся. К ним в комплекте Жека и Мишка-шахтер, так же обладатели заветных водительских корочек.
Следует сделать некое отступление. У стороннего наблюдателя может сложиться впечатление, что в этом времени царит перманентный и нескончаемый бардак. На самом деле это наверное так и есть, и вместе с тем парадоксально, но это все прекрасно работает, шестеренки крутятся, народ живет и нет никакого ощущения безысходности. Наоборот, все вокруг излучают оптимизм, думают о будущем исключительно в радужных тонах.
Здесь все странное и удивительное, сочетание невозможного и невероятного. Тотальный фантастический бардак и при этом все нормально работает! Как это возможно — загадка неразрешимая для меня.
Казалось бы, картошка, годная только для прокорма парнокопытных пятачковых, предполагает плохое качество жратвы. Однако же — нет! Еда в столовой вполне себе нормальная, сытная и местами даже вкусная. Понятно, что хлеборезы свою долю откусывают, но шайбу сливочного масла на завтрак и ужин с хлебом, кашей и чаем ты обязательно получишь. При том, что масло в этих краях жуткий дефицит и стратегический товар.
Что касается службы, то здесь порядка больше, но не намного. Разгильдяйство и раздолбайство, пофигизм и хитрожопость отдельных граждан в порядке вещей. Здесь вообще все прапорщики из местных, поэтому можно догадаться как оно все функционирует. При этом на качестве боевой службы это практически не сказывается, поскольку офицеры обычно отличаются от прапорщиков и умом и профессионализмом.
Но если вникнуть в суть, то государственный механизм работает удивительно надежно. Это снаружи бардак и разгильдяйство, а внутри действует жесткая плановая экономика. Воинская часть — это огромный и сложный организм, и он работает годами без малейших сбоев. Это и техника и ее обеспечение, и топливо и запасные части, и логистика на два десятка застав на сотни километров по горным серпантинам. И сотни тонн продуктов в месяц, тысячи комплектов обмундирования, десятки наименований инженерного оборудования и вооружений. Все это в гигантских объемах, и попробуй хоть в чем-то накосячить — вздрючат за милую душу, и поедешь в Анадырь оленей сторожить.
И это не считая самой боевой службы по охране границы! Именно поэтому, исходя из сложности поставленных задач, вопрос подготовки кадров становится важнейшим. Теоретически шоферов должен готовить ДОСААФ еще на гражданке, вообще-то это одна из его основных задач. Но в реальности никто сразу не доверяет баранку водятлу после таких курсов, как там готовят — одному Богу известно. А поскольку СССР — страна победившего атеизма, то никому не известно, кого готовят и как.
Поэтому ближайшие три месяца и мы и связисты будем постигать свои профессии фактически заново, некоторые так просто с нуля. Есть конечно исключения, обычно среди тех, кто успел пошоферить перед армией, но в подавляющем большинстве новобранцев выпускать за ворота части на автомобиле категорически нельзя. Тем более в горы! У связистов чуть проще, азбука Морзе пешеходам не угрожает, как ты ее не коверкай.
Погрузившись на два стареньких Зила, мы отправились на полигон. Здесь под руководством старшего прапорщика Зейналова мы и будем постигать все тонкости водительского мастерства.
В прошлой реинкарнации мое умение управлять грузовиком могло испугать даже видавшего виды прапора, и это не удивительно. Водительские права мне удалось получить в пятнадцать лет, еще в школе. Была такая замечательная традиция в старших классах — ходить раз в неделю «на УПК», получать рабочую специальность. УПК — это учебно-производственный комбинат, где школьников учили всяким разным полезным, или не очень, навыкам: слесарному мастерству, умению управлять станками с ЧПУ, или на механизатора учили. Список огромный, на все вкусы. Мне досталась водительская судьба, и за два школьных года я не только выучил правила движения и устройство автомобиля, но даже пару раз проехал на грузовике в общей сложности метров пятьсот.