— Он не твоя забота.

— Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой, — Генри садится на корточки передо мной. Он протягивает руку к моему колену, но, когда я вздрагиваю, он отдергивает ее.

— Зачем? — Я поднимаю голову и плюю в него. Затем встаю, пошатываясь на ногах. — Что ты можешь для меня сделать? Или для Вуки? Если бы ты не взял мой телефон и не спланировал это гребаное предложение, Вуки не пострадал бы. Уходи, Генри, сейчас же!

— Если бы ты не трахнула Снэка, нас бы здесь тоже не было! — Он прав.

Я откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза руками. Сквозь рыдания я говорю:

— Не думай, что я об этом не думала. — Когда я наконец поднимаю глаза, Генри уже нет.

Прошло больше часа, когда ветеринар вышел поговорить со мной. Я каждые десять минут ругаюсь с медсестрами за стойкой. Они были так терпеливы со мной.

Доктор проводит меня в небольшую комнату.

— Мисс Купер, я доктор Джерард. Вуки стабилен.

Я, наконец, выдыхаю всю тревогу, которую держала в себе с тех пор, как Вуки был ранен. Долгий всхлипывающий вздох вырывается из моего рта.

— Слава Богу, — продолжает доктор Джерард, — состояние критическое, но стабильное. У него сломано несколько ребер, пробито легкое и сломаны две лапы, которые придется восстанавливать хирургическим путем. Нам нужно обсудить, что делать дальше.

Нет никаких вопросов о том, что должно быть сделано, и я просто говорю врачу:

— Делайте все. Что угодно. Делайте все, что нужно, чтобы ему стало лучше.

Доктор Джерард поднимает брови и наклоняет голову.

— Он тяжело ранен. Следующие двадцать четыре часа имеют решающее значение. Это будет долгое восстановление. И может быть довольно дорого.

— Мне все равно.

Когда я спрашиваю, могу ли я его увидеть, мне говорят, что Вуки ввели в кому. Я смогу увидеть его, когда он проснется, но прямо сейчас они поддерживают его в удобном положении и следят за его дыханием из-за легкого. Ветеринары и все медсестры умоляют меня вернуться домой, но я этого не делаю. Клиника открыта двадцать четыре часа. Даже если я не смогу увидеть Вуки, я хочу быть здесь, когда он проснется, поэтому я сплю, сидя на жестких стульях в приемной.

***

Я просыпаюсь оттого, что солнце льется сквозь окна в приемной. Чертовски яркое солнце! Это выводит меня из себя. Все сводит меня с ума. Погода, отказывающаяся спонтанно отражать мое настроение, просто все наваливается на меня. Боже, я не могу дышать. Несмотря на то, что Вуки очнулся, печаль в моем сердце и чертово неотъемлемое счастье прекрасного дня душат меня. Снаружи должен быть гребаный ураган. Это было бы единственным подходящим метеорологическим ответом на то, что я чувствую прямо сейчас.

Черт возьми, Генри! К черту его дурацкое предложение и его дурацкое, блядь, слишком запоздалое, недоделанное признание в любви.