– Слушай, Абель, – отозвался шериф, – едем к докам консервного завода, где склад Сомменсена. Возьмем с собой Исмаила; миссис Миямото пусть пока подождет в кафе. Вы там посидите, закажите себе завтрак, – обратился он к Хацуэ, – потому что вам с нами нельзя, вы – лицо заинтересованное. Достаточно уже и того, что эти бумаги оказались у вас. А мне такое не по нраву.

– Да нет же, это все я, – вступился Исмаил. – Я нашел бумаги. Миссис Миямото не имеет к этому никакого отношения.

– Все равно, – не соглашался шериф. – Вы, миссис Миямото, посидите в кафе. Закажите себе яичницу или там газеты почитайте. В общем, займитесь пока чем-нибудь.

Абель подышал на замок, висевший на складе Сомменсена, заплесневелом сарае, сбитом из пропитанных креозотом досок больше пятидесяти лет назад. Даже после снежного бурана в нем пахло солью, дегтем, чуть дизельным топливом и гниющей древесиной. Другой стороной сарай выходил на воду; шхуны заплывали в него, их чинили, и они снова выплывали. Жестяная крыша защищала строение от островных дождей, внутри были две лебедки, строительные леса и широкие причалы – в таком помещении удобно передержать шхуну зимой, подремонтировать ее. Последние два с половиной месяца сарай у Арве Сомменсена арендовало полицейское управление – в нем стояли рядом «Сьюзен Мари» и «Островитянин». Сарай оставался заперт, и время от времени Абель, у которого был ключ, наведывался в него для проверки. Он заверил всех в том, что с семнадцатого сентября на шхунах никто ничего не трогал, все осталось в целости и сохранности.

Абель открыл ворота со стороны, выходящей на воду, и в помещение хлынул мглистый дневной свет. Исмаил тут же глянул на мачту «Сьюзен Мари», пройдясь по всей длине поперечного бруса. Никакого фонаря не было.

Они поднялись на борт, зашли в рубку. Исмаил стоял на пороге, а шериф водил фонариком, выхватывая сигнальный буй в кожухе рядом с нактоузом, койку, руль, аккумуляторное гнездо.

– Слушай, Арт, – сказал шерифу Исмаил, – когда ты давал показания, то говорил про какую-то кружку на полу? А где именно она валялась? Ты, случаем, не помнишь?

– Это я поднял ее, – отозвался Абель. – Да вот здесь она и лежала, прямо посередине рубки.

– А остальное? Только кружка валялась?

– Вот как вы сейчас видите, так оно и было, – ответил Абель. – Мы ничего не трогали, я только кружку поднял. Так, машинально – валяется, ну я и поднял. Знаете, терпеть не могу беспорядок. И ничего с этим не поделаешь.

– А ты поделай, поделай в следующий раз, – предупредил его Арт. – Мы ж расследование ведем, так что, будь добр, не трогай. Ни-че-го.

– Хорошо, не буду, – виновато ответил Абель.

– Эта кружка… – задумчиво произнес Исмаил. – Кружка на полу… А что, если шхуну качнуло волной? Вдруг…

– Других-то доказательств нет, – перебил шериф. – Раз такой здоровый мужик упал за борт, значит, должно быть что-то еще, кроме кружки с разлитым кофе. А здесь все чисто.

Они вышли из рубки и остановились у левого борта; Исмаил водил фонариком вверх-вниз по мачте.

– А насчет фонаря? – спросил он Арта. – Миямото рассказывал, что Карл вешал фонарь на мачту. Вы, ребята, тут, случаем, фонарь не снимали?

– А посветите вон туда, – показал Абель. – Ага, прямо над брусом.

И направил свой фонарик; два луча выхватили мачту. Стали видны обрывки бечевки, обвязанной вокруг мачты; свободные концы из десяти – двенадцати «восьмерок» болтались, срезанные под углом.

– Вот где висел фонарь! – воскликнул Исмаил. – Карл вывесил его, потому что огни не горели.

– Да не снимали мы никакой фонарь, – оправдывался Арт. – О чем вы?