Со стороны по моему лицу ничего нельзя было прочесть - я пришла достаточно спокойной и подготовленной; практически, замороженной самовнушением. Но за внешней холодностью клокотала такая адская смесь сожаления и желания дерзить, что я старалась лишний раз не обращать внимания на Джонатана, чтобы не спровоцировать себя.
- Отлично, Тим, - сказал мужчина, когда предложенная партия была закончена - Ты сумел сделать этот танец по-настоящему своим, и, в то же время, понятным зрителю. Мне понравилась Африка и твоя интерпретация истории человечества… Менять я ничего не буду, только сократим твой кусок до приемлемого для постановки предела. Пожалуй, ты выйдешь первым. Дальше пойдет «рождение». Дрейк, покажешь свой вариант, а потом продумаем связку. Кьяра, смотри внимательно на Дрейка - ты пойдешь следующей, и вам также надо будет какое-то время танцевать вдвоем.
Голос Джонатана на протяжении всей речи оставался холодным и даже равнодушным, впрочем, как и он сам сегодня, но когда хореограф произнес мое имя, я почувствовала, как голос дрогнул. Мне не было необходимости смотреть на него, чтобы понять - он не так уж спокоен, как хочет казаться. Точнее, совсем не спокоен. И даже если начнет сейчас хмуриться и ругать меня, что он и делал всю прошлую неделю, вряд ли я смогу обидеться. Собственно, теперь я понимаю, отчего он так злился.
Я постаралась сдержать улыбку.
Довела тебя? Ну-ну, ты еще не видел, что я придумала для «свободы».
Я внимательно смотрела на Дрейка, не понимая, как вписать в его новый балет стрип-пластику, а потом решила, что даже не буду пытаться. Я просто возьму его штурмом. И когда пришла моя очередь, поставила «Show must go on» и…
… замерла посреди темноты.
Пустота. Поглощающее ничто. Кто я? Ради чего существую? Чего ищу?
Изогнулась, пытаясь найти хоть что-то живое, настоящее позади себя, прикоснуться к теплу человеческой кожи, но поняла, что осталась одна.
Секундное помешательство и я сбрасываю оковы страха.
Мне не нужен никто, чтобы быть свободной.
Я то плавно, то резко перетекаю из одного движения в другое, оказываюсь в разных плоскостях, меняю позу, будто пытаясь найти то единственное положение, что мне подходит; демонстрирую гибкость и прикасаюсь к себе руками, очерчивая единственные границы, на которые я согласна.
Только это я готова выдержать.
Слой за слоем я обнажаю душу. И выгляжу даже более голой, чем могла бы без одежды.
Внутри бьется разорванное сердце; с лица осыпался грим, но улыбка по-прежнему со мной. Душа раскрашена, как крылья бабочки; руки трепещут в попытке взлететь. Но меня тянет к земле. Я распласталась на ней, желая поглотить её энергию. Я все ближе к истине и скоро заверну за угол: там обжигающее пламя.
Мне снова страшно, но я до боли хочу свободы.
И потому выпиваю этот огонь. Вырываю со стоном, поглощаю со вздохом. Я чувствую, как он разошелся внутри меня. В этом огне сгорают не только мои крылья, но и сомнения, страхи, остатки неловкости. Я готова предложить себя миру, раскинув ноги, раздвинув границы сознания. Бросаю все на волю случайности и обольщаю, дразню каждым жестом, каждым поворотом.
Выхожу за рамки дозволенного, за границы возможного. Я свободна. И пусть внутри меня разрывается сердце, грим осыпался, но я никогда не сдамся.
Шоу должно продолжаться…
Я не стала уточнять, получилось ли у меня. Полная тишина и отчаянный взгляд Джонатана были отличным ответом.