Она вскочила и словно в неверии прикоснулась к своим губам, покрасневшим и опухшим от моих поцелуев.

— Насть, может поговорим уже о том, что нас тянет друг к другу? О наших чувствах? — решился спросить у неё, хотя бок болел всё сильнее. Но я, сцепив зубы, готов был перетерпеть.

— О каких таких чувствах, Барановский? — девушка сверкнула глазами и гордо распрямила плечи. — Не принимай мою благодарность и чувство вины за что-то большее. Если мы вместе спали… в одной постели… Это ещё не значит… Ничего не значит, понял?!

На последних словах голос Насти сорвался, она резко развернулась и вышла за дверь, хлопнув ей на прощанье. Бьюсь об заклад, больше она не придет меня навестить.

Я со злости долбанул рукой по тумбочке, отчего та жалобно заскрипела, а бок пронзило новой волной боли. Ну почему с Настей так сложно? Я же чувствую, что она ко мне неравнодушна: пришла проведать, ответила на поцелуй. Да ещё как ответила! Неужели статус и деньги настолько важны для неё? Важнее собственных чувств? И ведь не сказать, что я об этом не знал.

Дотянулся и нажал кнопку вызова медсестры. Пожалуй, обезболивающее мне не помешает. Если бы ещё лекарства умели заморозить душевные переживания и желания, которые всколыхнула во мне Настя!

К концу недели я сходил с ума от бездействия, а значит проявил во всей красе свой деятельный и въедливый характер. Мой врач, по совместительству зам хирургического отделения, наверняка уже не то что дни — часы считал до моей выписки. И даже не противился, когда я потребовал отпустить меня на несколько дней раньше. Полежать я и дома смогу, тем более мама обещала приехать ко мне на выходные.

Только благодаря Морозу, который стал исполняющим мои обязанности и держал в курсе дел, я хоть как-то мирился со своим положением. Признаю, с детства боялся этой заразы под названием аппендицит, что прихватит меня в самый неожиданный момент. Так оно и случилось.

А ещё меня развлекала Оленька, веселая медсестричка, с лёгкой руки которой уколы казались мне не больнее укуса комара.

— Ну вот и всё, Матвей Тимурович, — улыбнулась девушка, прижимая к моей ягодице ватку с характерным запахом. Судя по довольному взгляду Оли, тылы мои она оценила по достоинству. — Ещё пара укольчиков и курс закончится.

— Оленька, завтра я отчаливаю домой, так что укольчики мне заменят на таблеточки.

Я надел штаны и повернулся к девушке передом. Мы оба понимали, что наш лёгкий флирт останется лишь мимолётным воспоминанием, одним из многих и незначительных.

— Что-то быстро вас Борис Геннадьевич выписывает.

— Так, а чего его тут держать? Нервишки, небось, всем тут потрепал? — вмешался в наш разговор Мороз, входя в палату.

И тут Оленька по-настоящему расцвела, распустилась словно цветок при восходе солнца. Сразу стало понятно, к кому она неровно дышит. В прямом смысле этого слова стоит, открыв рот не дыша, и пялится на моего друга.

— Кхм…кхм… — прочистил я горло.

— Ой, что вы, Михаил Владимирович. — отмерла девушка. Надо же, и отчество его запомнила. — У нас ещё и не такие капризные пациенты были! Ой, что-то я не то говорю. Пойду я…

Оленька сделала шаг влево, не отводя восхищённого взгляда от Мороза, и запнулась. Едва не выронила с подноса использованные шприцы и ампулы.

— Осторожнее, — поддержал её Миша под локоток. Его джентльменские замашки стали последним выстрелом, покорившим девичье сердце. Ольга одарила его таким взглядом, что даже мне стало жарко.

Я уже привык к такой реакции на своего друга. Бедная-бедная Маша! Пожалуй, нужно спасать друга и перевести внимание на себя.