Поэтому я с улыбкой, которая больше походила на оскал, ответил на приглашение:
— Нет спасибо, как-нибудь в другой раз. А точнее никогда.
— Как знаешь, — понятливо рассмеялась Катя. — Тогда тебе лучше поспешить — она должна подъехать с минуты на минуту.
Спешно попрощавшись я поехал домой. После выходных, проведенных в компании Лизы, дом мне показался очень пустым, холодным, одиноким.
Водрузил на барную стойку изрядно потрёпанный торт, включил какую-то старую комедию и принялся через силу есть свой подарок. Выбросить его рука не поднялась. Надо было оставить Кате с Лизой, но я просто забыл коробку в машине.
Торт был вкусным, но слишком приторным для меня, любителя крепкого кофе, горького шоколада и чая без сахара. И тем не менее ложкой за ложкой я себя наказывал, пока не выскреб всё до донышка. В животе было неприятно тяжело, как, впрочем, и на душе.
Я запутался в своём отношении к Насте. Она будоражила меня, возбуждала, временами бесила — в общем, была истинным объектом охоты. И в то же время желание заботится о ней, узнать, заставить полюбить меня такого, настоящего, без материальной мишуры — ставило в тупик. Между тем сам влюбляться я не планировал.
В любом случае за довольно недолгое время Настя уже пробралась в мои мысли и не отпускала. Захотелось смягчить её впечатления о сегодняшней прогулке, а потому я позвонил в службу доставки цветов. Этот банальный сюрприз уж точно невозможно ничем испортить.
Я засыпал с мыслью, что завтра на работе попытаюсь реабилитироваться и пригласить Настю на нормальное свидание. Ведь не могла же она меня на самом деле возненавидеть, как сказала в сердцах?
Вот только моим наполеоновским планам не суждено было сбыться: утром меня забрала скорая помощь.
Глава 14, в которой Настю мучает чувство вины
Это были самые ужасные минуты в моей жизни. Без преувеличений. Пульс частил так сильно, что отдавался болью в груди, волосы встали дыбом даже там, где, казалось бы, их и быть не должно, а перед глазами плясали чёрные пятна, сопровождаемые головокружением и тошнотой. Мне хотелось немедленно остановить этот адский вагончик, выскочить из него и умчаться как можно дальше отсюда, но я была не в силах пошевелить даже мизинцем. Самый страшный кошмар ожил точно наяву.
Не мудрено, что как только мне представилась такая возможность я сделала ноги. Ещё не хватало, чтобы Барановский увидел меня такой… слабой. Ни за что не доставлю ему этого удовольствия!
Снова пришлось взять такси, не поеду же я в общественном транспорте в таком виде. По дороге едва не уревелась до посинения. Таксист любезно промолчал, лишь предложив мне пачку салфеток. Отблагодарила его, поставив пять звезд в приложении. К моменту, когда я зашла домой паника с обидой уже отступили, зато их место заняла жгучая злость. Ну как такое могло прийти ему в голову?
Матвей, конечно, не мог знать, что меня так сильно накроет (я и сама-то не догадывалась, что все так серьёзно), но это не важно. Любой нормальный здравомыслящий человек обязательно бы спросил, прежде чем тащить кого-либо на эту фабрику по выработке адреналина. А если у меня вдруг слабое сердце или еще чего похуже? Нет, определённо, он не прав.
Я так сильно злилась на него за невнимательность, за свой страх, за испорченный день и ещё за кучу вещей, в которых его можно было обвинить хотя бы косвенно, что когда на работе следующим утром услышала новость про больницу, то даже слегка позлорадствовала. Длилось это, правда, всего пару секунд. Все же беспокойство за этого негодяя оказалось сильнее.
— Лиль, а что с Барановским-то случилось? — спросила у подруги, когда та пролетала мимо моего рабочего места.
— Ой, да вроде отравление, вчера вечером на скорой увезли. Но я точно вдавалась. — бросила она даже не остановившись. Ей сегодня было не до разговоров — стажеров Матвея повесили на нее.
— Отравление… — прошептала себе под нос, снедаемая догадкой.
Неужели это из-за меня? Больше чем уверена, что Барановский отведал вчера мой сюрприз, а теперь лежит в больнице с отравлением… Наверное, это все из-за жары! Мы столько гуляли вчера, а бедный тортик невольно путешествовал с нами, вот и до путешествовал.