— Да, сэр.

— Ив Ирландии это называют штанами?

— Да, сэр, — я держал трусы на вытянутой руке, словно это был какой-то опасный химикат, и протягивал их ему под заливистый смех девушек.

— Брюки, парень! Принеси мне брюки!

Конечно, я не знал, что в Америке штанами называют брюки, а не трусы.

— Да, сэр! Конечно, сэр!

Я вернулся с брюками и протянул их ему. Он достал из кармана самую большую пачку денег, какую я когда-либо видел, — стодолларовые банкноты, перетянутые резинкой, — стянул резинку своей огромной, как лопата, ручищей. отсчитал три купюры и протянул мне со словами:

— Хочу инвестировать в твое будущее, парень.

Я заколебался, но он настаивал:

— Бери, бери, парень, ты их заработал.

— Что вы, сэр, я просто принес вам немного клубники.

— Слушай сюда, парень. Ты заработал эти деньги, потому что проявил инициативу. Ты их заработал, потому что думал головой.

С этими словами он ткнул себя в лоб своим толстым мыльным пальцем и сунул сигару обратно в рот.

— Бери деньги, парень. Никогда не отказывайся от заработанных денег и не смущайся, если ты их честно заработал. Ты думаешь, они достались мне тяжелым трудом?

Во время нашей странной сюрреалистической беседы девушки заскучали и завздыхали.

— Надеюсь, да, сэр. Да, сэр!

— Ты чертовски прав, парень! Я тоже начинал на ферме, а теперь это нефтяные деньги, — и он потряс пачкой банкнот у меня перед носом. — А знаешь, почему я ношу с собой такую чертову кучу денег?

— Нет, сэр, не знаю.

— Ну, отчасти потому, что я люблю играть на скачках. Но главным образом потому, что на меня однажды напали, парень. Тот, у кого ничего нет, хочет что-то получить, а тот, у кого что-то есть, хочет это сохранить!

— Да, сэр.