В лицо крикливого купца с оттягом вмазался чей-то увесистый кулак в бархатной перчатке. Дорогая войлочная шапка слетела с горластого деляги, и он осел в толпе.
— Дворовым девкам суй свое красное золото! Скот безродный! И порох твой сырой да гадкий, дыму-чаду больше, чем толку. Со мной договор соверши, капитан! Друг дорогой! Самое лучшее оружие, касарская чеканка, пуляйская сталь! Лучше моих мастеров нет! Плачу серебром томленым! Не всякой пористой грязью да кислым красным золотом! В мой шатер идите, капитан! Дамил — мое имя! Только за разговор со мной дам сто гифов серебром! Поговорим о выгоде, капитан! Оружие всем нужно! Плачу вперед.
Тут поднялся тот горластый купец, что схлопотал от товарищей своих зуботычину, утерся и стал отвешивать пинки направо и налево, отгоняя от веревочной лестницы всех прочих пуще прежнего.
— А ну брысь! Шавки! — В руках у купца оказался пороховой кувшин трех мер весом с двойной оболочкой, заполненной горючим маслом. Фитиль кувшина тлел и искрил, и по всему было видно, что гореть ему осталось не долго.
Все торгаши как один бросились врассыпную, подбирая полы своих каракулевых шуб да меховых накидок, вприпрыжку улепетывали от двинувшегося рассудком собрата. Видя, что соперники его отбежали на безопасное расстояние, купец просто выдернул фитиль из порохового кувшина и, бросив на землю, растоптал в пыли загнутым вверх носком сапога.
— Так-то лучше! Верблюды кастрированные! Испугались сырого пороха! — Купец скрутил из пальцев плотный кукиш и стал тыкать им во все стороны, приговаривая. — Вот вам собакам договоры! Вот вам клопам-кровососам мое купеческое слово! Вот вам карасям пучеглазым грамота очередная!
— Потрудитесь, милейший, объяснить, что за свара у вас тут происходит! — попросил Орадан, спрыгивая на землю.
Купец с пороховым кувшином в руках еще раз стер кровь с уголка рта и, прищурив один глаз, посмотрел на наемника.
— Договорились с уважаемыми об очередности. Кто и в какое время к небесному капитану, если таковой прибудет, с прошением и договором идти станет. Перевал-то еще закрыт, заснежен, пройти караваном никак нельзя. Жребий бросили, грамоту составили. Мне по грамоте и жребию вторая очередь доставалась, а Шамут, сын ехидны, червь навозный, только седьмым в списке был. А как корабль заприметили, так все оравой и кинулись капитана зазывать. Золото у них! Серебро томленое! Вот вам! — Купец стал опять тыкать фигой во все стороны. — Порох! Вот золоту достойный конкурент! Порох! Вот что нужно капитану! — кричал он надрывая хриплое горло. — Золото ваше корабли тяготит! Да гнилой товар трюмы зловонит! Меха в Филадею он везет! Видали такого купца-скопца! Да кому, право, нужны там твои меха соленые! Растяпа! Порох — вот товар!
— Прежде чем с кем-то вести договор о выгоде, — вмешался я, — мне необходимо пополнить запасы. Подкупить снасти, осмотреться в вашей уютной долине. А уж после сам посмотрю товары ваши и подумаю, есть ли мне прок с того, что кого-то возьму с собой. Корабль большой, места много. С филадейской верфи иду пустой, так что между собой договаривайтесь о попутчиках.
— А куда путь держите, уважаемый? — поинтересовался один из торговцев, тот, что предлагал заплатить серебром только за переговоры и уже осмелился приблизиться.
— Во все стороны, кроме Валадарии.
— Что такое томленое серебро? — спросил я у Корвеля, когда мы достаточно отдалились от толпы разгоряченных купцов и двинулись вверх по улице к гостиному двору.
— Касарская гордость. Единственное, чем славно это горное княжество, — ответил Корвель, махнув рукой. — Тут недалеко, полдня пути. Справедливости ради скажу, что и в правду серебро чистое. Были там когда-то давно хорошие рудники да копи. Угольные шахты. И мастера знатные. Томленое серебро — товар накладный, но спросом пользуется большим, и кто толк в нем знает — торговаться не будет, платит золотом в равной доле. Когда серебро плавят, то в тиглях держат долго, томят в печах. Серебро такое свойство имеет, чем дольше плавишь, тем чище оно становится, всякая грязь из него как бы выгорает. Маги да аптекари, королевские да княжеские ювелиры всегда такой товар с почетом и восхищением берут.
— Стало быть, честный купец, благородный, коль серебро такое в качестве платы предлагает.
— Языком молоть — это тебе не камни тесать! Мало ли что он тебе скажет, тут опытный ювелир не всегда разницу приметит.
Немного удивленный, но в то же время воодушевленный таким интересом, я стал размышлять над тем, насколько выгодно брать себе в попутчики купцов со свитой да дорогим товаром. Вспоминая те сделки, что совершал тот караванщик, с которым я бродил несколько камней кряду, я догадывался, что речь идет не об одной сотне золотых грифов, но то дело караван, а тут огромный корабль с пустыми трюмами, который только в десяток песочных мер одолевает расстояние, что навьюченный верблюд от заката до заката плетется. А разбойники, а ветер-суховей, а мор да падеж, а поборы дорожные. То на то и выходит. А тут и проблем меньше и товар целей, да не портится и не слеживается.
Как я все-таки не пытался избавиться от этого корабля, я подумал, что сделать это никогда не поздно. Настанет время, когда кто-то достойный сам мне предложит его купить или обменять. А пока побуду я небесным капитаном. Будут милостивы духи, доживу до глубокой старости, буду рассказывать детям, каким лихим был воротилой.
Гостиный двор был скромный, если не сказать больше. Несуразное, огромное каменное здание, хоть и заботливо подмазанное со всех сторон, укрепленное и надежное, внутри оказалось совсем простеньким. Даже игорный дом Малиха, где я проводил столько времени, и то в сравнении с этим постоялым двором казался чуть ли не княжескими палатами. У входа нас ждал расторопный и приветливый хозяин. Низко кланялся при нашем появлении, открывая одну створку дверей за другой на пути следования, скрашивая почтением и вежливостью убогость и бедность своей харчевни. Понятно было, что не пить, не есть мы сюда пришли, не ночлега искать. На подобное хозяин и не рассчитывал, но как таковой торговой палаты здесь не было. А совершать сделки с купцами за кружечкой браги или вина — самое место. Сейчас и здесь караванщиков наберется полный зал, все как один станут расхваливать товары да услуги.
С моего молчаливого согласия Тром и Хаджин занялись припасами. Коль скоро, спешно покидая Филадею мы с Ораданом разжились золотишком, то стало быть, и собраться как следует будет самым правильным решением. Чужое золото оно всегда руки печет. Орадан вон уже места себе не находит, все торопится пополнить арсенал утраченного оружия да добротной одежды. Не пристало князю ходить в рванье.