Я проснулся как от змеиного укуса. Дыхание перехватило, и защемило в груди.

Светильник погас сам собой. В кромешной ночной мгле было тихо, но я чувствовал какое-то напряжение. Мало того я видел то, чего, оказывается, не видели все остальные. Кому-то, может, и недостаточно света звезд, но мне хватает, чтобы уверенно различать очертания предметов. Каким бы я был вором, если не умел жить в темноте.

Мне не показалось, я точно слышал, как скрипнула половица на веранде. Неужто и в мой дом влез вор! Сомневаюсь. Если и так, то я наверняка его знаю, всех достойных в городской гильдии можно было счесть по пальцам одной руки. А вдруг Мариф отловил не всех наемников, и я следующий после капитана Тауса и всей его команды. Не хотелось бы попадать в чужую резню.

Бесшумно скользнув из-под одеяла, я свернул халат и камзол, прикрыл их шелком жреческих кружев. Пусть думают, что я лежу в постели. Зажав в руке холодную рукоять кинжала, я встал за тяжелым навесом полога и затаил дыхание.

Признаться, даже вздохнул облегченно и удивился, когда в комнату, в очередной раз скрипнув половицами, пробралась купленная мною вчера рабыня. Видимо, старуха решила избавить несчастную от цепей и, как теперь оказалось, вовсе оставила без присмотра.

В руках у этой рыжей львицы была кухонная секира для овощей. Не знаю, что я сделал ей плохого, но сомнений не было, секира предназначалась для меня. На ней было то длинное шелковое платье, что дал вместе с ней в приданое работорговец. Для ночных прогулок подобный наряд не очень-то подходил, но выбирать ей не приходилось.

Немного осмотревшись, она без труда определила, где находится хозяйское ложе, и, сделав широкий шаг, прыгнула, занеся тесак над головой.

Естественно, удар пришелся в пустое место.

Я только чиркнул огнивом, лежащим на столе возле лампы, бросив несколько искр на фитиль, который тут же вспыхнул неярким оранжевым пламенем.

— Можешь считать, что голову ты мне отрубила. До утра буду считать себя мертвым, обещаю. — Посмотрев в перепуганные глаза девушки, я улыбнулся и добавил: — Там у тебя в комнате, на столе, лежит вольная грамота и полсотни золотых монет, на первое время. Извини, больше дать не могу. К утру ты уже будешь на большом караванном пути.

Больше не обращая внимания на девчонку, я погасил лампу и, как бы не замечая присутствия перепутанной, застигнутой врасплох девушки, вышел на веранду, где на столике были вино и фрукты. Удобно устроившись в плетеном кресле, я открыл кувшин и стал пить прямо из него. Правду сказать, я совсем забыл об этих несчастных, что выкупил в крепости. Стоило, конечно, уделить им хоть немного времени. Но все равно было обидно. А если бы не проснулся. Не почуял чужое присутствие, так бы и остался в постели жреца с раскроенным черепом. И главное без вины, ни за что, можно сказать, или все же за то, что сделал доброе дело и вызволил несчастных из рабства. Урок мне дурню…

— Я хотела сбежать, — пропищала девчонка с легким северным акцентом.

— А тебя никто не держал, все двери в этом доме открыты.

— Зачем тогда покупал? Чтобы просто отпустить?

— Чтобы освободить. Помочь. Хотя надеялся, что и ты мне поможешь.

— В чем же?

— Вина хочешь?

— Хочу, — только и сказала она, зябко прижимая руки к груди.

Я наполнил кубок и поставил на стол возле себя. Девчонка подкралась сзади и, схватив кубок, отпрянула.