Бретуэйт долго смотрел на меня. Минуту, если не больше. Его лицо оставалось бесстрастным. За время нашего короткого знакомства я успела привыкнуть к странному ощущению, что, даже когда не произносилось никаких слов, разговор все равно продолжался; разговор взглядов и едва уловимых жестов. Я села, опустив ноги на пол. Я пыталась сидеть неподвижно, ничем себя не выдавая, но у меня было чувство, что Бретуэйт читает меня как открытую книгу, и видит все, что я пытаюсь скрыть.

Он заговорил первым:

– Интересно, что из этого правда?

– Все правда, – возмущенно ответила я.

Он повторил мои слова скептическим тоном.

– Я могла упустить мелкие подробности, – призналась я. – Это было давно.

Он поднялся, подтащил к себе стул и уселся на него верхом, положив подбородок на спинку.

– Значит, вы все это выдумали?

– Я ничего не выдумывала.

– Моя дорогая, для меня совершенно не важно, было ли все это на самом деле. Важно, что именно здесь и сейчас вы рассказали мне эту историю.

Я начала возражать, но он отмел все мои возражения небрежным взмахом руки.

– Возможно, это наполовину выдумка и наполовину правда. Но настоящая правда – важная правда – заключается в том, что сегодня вы выбрали для рассказа именно эту историю. Она все равно будет правдой, даже если это сплошная выдумка.

Ход его рассуждений сбил меня с толку, так я ему и сказала.

– Стало быть, я привел вас в замешательство. И вам это не нравится, да, Ребекка? Confundere! – объявил он, подняв к потолку указательный палец. – Confundere. В переводе с латыни: «приводить в замешательство», «смешивать», «взбалтывать», «будоражить». А вы очень не любите, когда все намешано в одну кучу, да, Ребекка? Вы не любите никакой взбудораженности. Вам нужно, чтобы все было разложено по местам. Тогда вам спокойно. Вы бежите от всякого взаимодействия, от любого контакта с другими людьми. Абсолютно без разницы, произошли ли события из вашей истории на самом деле. В любом случае это история о неспособности взаимодействовать с людьми. О вашем страхе прийти в замешательство. – Он поднялся так резко, что уронил стул. Кажется, он был очень доволен собой.

Меня уже начала раздражать его тяга к этимологии. Как и его поразительная способность видеть людей насквозь.

– Вы всегда такой недоверчивый? – спросила я.

– Только с теми, кому нельзя доверять, – ответил он. – Я не уверен, что вы сказали и дюжину правдивых слов с тех пор, как мы начали с вами общаться.

– Возможно, вы даже не верите, что меня и вправду зовут Ребекка Смитт, – безрассудно выдала я.

– Моя дорогая, мне совершенно неинтересно, как вас зовут. – Он подошел и наклонился так близко ко мне, что его лицо оказалось буквально в двух дюймах от моего. – Вот видите? Вы взбудоражены, и вам это не нравится. Но ведь вы для того и приходите на консультации, разве нет?

На мгновение мне показалось, что сейчас он набросится на меня. Я чуть не поморщилась от отвращения при одной только мысли, как его пухлые губы коснутся моих. Я отвернулась. Он выпрямился, и я начала собирать свои вещи.