Вернувшись на платформу, мы обнаружили, что марсианские инфосистемы успели развернуться в целое ослепительное созвездие, а столпившиеся внизу люди смотрят на него, раскрыв рты, словно верующие перед лицом нежданного чуда.

Нетрудно было понять почему.

Пространство вокруг центральной конструкции было сплошь занято экранами. Некоторые из них были очевидными аналогами стандартных для дредноутов боевых систем; некоторые же я не мог сравнить вообще ни с чем. При современных методах ведения войны нельзя обойтись без комбинированной подачи информации и без способности быстро и почти бессознательно считывать данные одновременно с дюжины разных экранов. У посланников из-за подготовки этот навык развит еще сильнее, но, глядя на огромную светящуюся стену марсианских инфосистем, я чувствовал себя беспомощным. Кое-где взгляд натыкался на кусок, который был мне понятен, на изображение, которое я мог соотнести с происходящим снаружи, но даже тут сведения были отрывочными, поскольку некоторые параметры выводились на частотах, не воспринимаемых человеческим глазом. А в большинстве случаев я не мог даже определить, полна информация или нет, содержит ли она неточности, или вообще представляет собой полную абракадабру.

Нормально воспринимались только визуальная телеметрия в реальном времени, цветные спектрограммы, расчеты траекторий и аналитические модели динамики сражения, учет энергии взрывов и наглядная репрезентация количества боеприпасов на складе, а также, возможно, вывод градиента гравитационного поля…

И в центре каждого второго дисплея был атаковавший нас корабль.

Он скользил по гелиоцентрической орбите, залихватски подбоченившись. Его стройный силуэт из хирургически тонких линий и эллиптических округлостей так и кричал о том, что перед нами военное судно. Это предположение получило подтверждение быстрее, чем успело оформиться в моем мозгу. С одного из экранов из пустоты нам подмигнуло орудие. Щиты перед нашим кораблем вспыхнули. Корпус содрогнулся.

Что означало…

Я чувствовал, как расширяется мое сознание по мере того, как на меня нисходит понимание.

– Не знаю, что это такое, – доверительно сказала Сунь, когда я подошел к ней; она казалась абсолютно завороженной зрелищем. – Сверхсветовое оружие, так или иначе; оно находится от нас на расстоянии астрономической единицы, а попадание каждый раз происходит незамедлительно. Правда, особенного вреда оно, похоже, не причиняет.

Вонгсават кивнула:

– Создание предварительных помех, я так думаю. Чтобы сбить нашу защитную сеть. Возможно, это что-нибудь вроде гравипушки: я слышала, что «Митома» занимается исследованиями в… – она оборвала фразу. – О, еще один торпедный залп. И неслабый, однако.

Она была права. Перед носом атакующего корабля образовалось облако золотистых трасс – такое густое, что его можно было принять за рябь на экране. Всмотревшись в детализированное изображение на боковых экранах, я увидел, что торпеды, находящиеся за миллионы километров от нас, сообща выполняют замысловатый отвлекающий маневр.

– Тоже сверхсветовые, судя по всему, – Сунь покачала головой. – Экраны каким-то образом выходят из положения, создают репрезентацию. Думаю, все это уже произошло.

До моих ушей донесся отдаленный гул и эхо множественных вибраций сразу с нескольких сторон. Щиты снаружи замерцали снова, и в этих микросекундных вспышках мне смутно показалось, что из них выскользнула стайка каких-то темных теней.

– Встречный залп, – в голосе Вонгсават слышалось что-то похожее на удовлетворение. – Тем же самым.

Проследить их полет было невозможно. Все равно что пытаться провожать глазами лазерный выстрел. На экранах этот новый фиолетовый рой встретился с золотистым, и экраны заискрились вспыхивающими и сразу тающими кляксами взрывов. Каждая такая вспышка поглощала несколько золотых крупинок, и вскоре их не осталось совсем.

– Красиво, – выдохнула Вонгсават. – До чего же, мать его, красиво.

Я очнулся.

– Таня, мне казалось, звучало слово «безопасность», – я ткнул пальцем в разноцветную репрезентацию над нашими головами. – Ты вот это считаешь безопасным?

Археолог не ответила. Не могла отвести взгляд от окровавленного лица и рук Люка Депре.