Ее рука опустилась. Периферийным зрением я уловил, что остальные пока не намерены вмешиваться. Даже Вардани. Я слегка расслабился.
– Когда он здесь объявится, Ян?
– Ковач, я понятия не имею, что за
– Имеешь-имеешь. Когда он объявится? Или ты предпочитаешь остаться без руки?
– Да кто?
– Сучий Каррера. Когда он сюда пожалует? Последний шанс.
– Я не…
Голос Шнайдера перешел в пронзительный крик, когда пуля из интерфейсника прошила его ладонь, оставив от зажатой банки одни осколки. В воздухе разлетелись брызги крови и амфетаминовой колы, на удивление не отличимые по цвету. Несколько капель приземлились на лицо Тане Вардани, она резко отпрянула.
– В чем проблема, Ян? – спросил я ласково. – Что, оболочка, которую тебе выделил Каррера, подтормаживает с выбросом эндорфина?
Вардани вскочила. Она так и не вытерла лицо.
– Ковач, он…
– Только не говори, что это та же самая оболочка, Таня. Ты с ним была в койке сейчас и была в койке два года назад. Ты должна знать.
Она покачала головой, словно пребывая в прострации.
– Татуировка… – прошептала она.
– Татуировка новая. Новехонькая и сияющая, как начищенный пятак, что чересчур даже для иллюминия. Он сделал ее заново, а заодно, пользуясь случаем, еще и парочку простеньких пластических операций. Правда же, Ян?
Единственным ответом было исполненное муки мычание. Держа руку на отлете, Шнайдер смотрел на нее так, словно не мог поверить в происходящее. На пол капала кровь.
Я чувствовал только усталость.
– Я так понимаю, ты продался Каррере, чтобы не отправляться на виртуальный допрос, – краем глаза я следил за реакцией окружающих. – Я тебя в общем-то не виню. Ну а если тебе предложили свежую оболочку военного образца с полным пакетом радиационной и химзащиты, с индивидуальным набором модификаций, – понимаю, такие сделки в наши дни на Санкции IV не валяются. А сколько еще «грязных бомб» будет сброшено обеими сторонами, наперед сказать трудно. Угу, я бы на такую сделку пошел.
– У тебя есть какие-то доказательства? – спросил Хэнд.