Сонные звуки тюрьмы не приносили успокоения Роберу. Он лежал между бывшим священником Рубеном и Кимом, горькие мысли не давали заснуть. Он вспоминал о матери, так страшно погибшей по воле Гордона, и боялся подобной участи для леди Селесты, думал, как предупредить графа Донована о беде, как спасти родных… Отсутствие ответов заставляло сердце сжиматься и леденеть.

Лицо лизнула струйка сырого сквозняка. Кто-то открыл дверь в их подземелье. Шёл неслышно, без факела, чёрной тенью с блёстками жёлтых искр. Роберу померещился зловещий призрак смерти с плоским бледным лицом. В тёмных провалах глазниц отражался огонь.

– Робер… – тихо позвал холодный бесплотный голос.

По коже юноши прошёл озноб. Робер едва не вцепился в Кима, но взял себя в руки и сдавленно ответил:

– Я здесь.

– Подойди ко мне…

Робер осторожно отполз, встал, шатаясь на ослабевших ногах, собрал остатки мужества и, закусив губу, пошёл к решётке.

– Господи, – пролепетал он, узнав Керока. Чтобы не упасть, схватился за решётку.

Керок отодвинулся, тихо сообщил:

– Умер Полинор.

Робер молча ждал продолжения, внутренне готовясь к самому худшему.

– Отец приказал навестить графа Донована.

Роберу лицо барона казалось сумеречным пятном, он не мог разглядеть его выражения. Юноша постарался спрятать свои эмоции:

– Только поэтому ты пришёл?

– Ты согласишься выполнить волю отца? – в голосе Керока не было обычной насмешки.

– Нет.

– Завтра ночью я устрою тебе побег.

– Ты?! – Робер не мог скрыть удивления.

– Тихо, братец, не шуми… Завтра во дворце поминальный пир. Я позабочусь о вине для тюремной стражи. Вот ключ от клетки. Ворота тюрьмы будут открыты, охрану я ушлю куда-нибудь на час-два.

– Не могу поверить, что ты пойдёшь против воли короля. Это измена. Ради чего?