Робер насторожился, лениво ответил:

– Откуда мне знать? – но щёки его предательски потеплели. Хорошо, что в клетке было достаточно темно.

Декабрь выстудил всю тюрьму. В коридорах поставили жаровни с углями, больше горело и факелов. В ночь накануне рождества Робер проснулся от тяжёлых всхлипываний. Все узники окружили Перси. Он положил себе на колени голову мёртвой жены, перебирал её золотые волосы и плакал. Женщина улыбалась.

– Он свернул ей шею… Хорошая смерть, – сказал кто-то рядом. Сердце Робера оборвалось, он покачнулся, задев Кима.

– Ты что-то знаешь, Робер?

– Надеюсь, что я ошибаюсь, – Робер отошёл к решётке. – Ким, я видел её… с Кероком.

Ким резко вздохнул, как от боли.

Подбежал тот костлявый стражник, что приводил Розалию, глянул в угол и на негнущихся ногах, шатаясь, пошёл за другими тюремщиками. Тело женщины унесли, закутав её лицо какой-то тряпкой. Безразличного ко всему Перси увели в другую камеру, несмотря на протесты Кима и его друзей. Робера мучили предчувствия.

Вечером в подземелье влетел бледный осунувшийся Керок. Перси вытащили в коридор и растянули на железных цепях, вделанных в столб перекрытия.

– Ты убил её… Почему? – казалось, Керок задыхается.

– Она сама просила об этом, – голос Перси звучал спокойно и отстранённо.

– Ты врёшь, подлец! Ты врёшь!!! – разъярённый Керок схватил факел и принялся тыкать в незащищённое тело Перси.

Робер зажал уши, но крик животной боли горящего человека пронизывал, вибрируя, всё его существо. Голова, казалось, разбивается на мелкие кусочки. Он закричал:

– Керок! Прекрати!!!

Керок развернулся к нему, глядя мутными бешеными глазами. Белые зубы блестели в оскале перекошенного рта. Он направил факел в лицо Робера.

– Керок! Перестань… – Робер не отступил, не отвернулся от приближающегося огня.

Факел выпал из руки Керока. Никто из стражников не посмел затушить горящий на каменном полу факел. Чёрная копоть растекалась вокруг него, и казалось, будто открывается отверстие в преисподнюю.

Керок отступил, невидяще глядя на Робера, вернулся к Перси и быстрым движением перерезал ему горло. Барон исчез в темноте, словно провалился в ад.

В потрясённой тишине трещали факелы, глухо булькала кровь.

…Даже всегда сдержанный Ким не мог усидеть на месте. Невероятное возбуждение царило в тюрьме. Пришёл мрачный Сэмюэль, сказал, почему-то глядя на Робера: