— Что? Да как вы смеете? Получайте гвоздику, — возмутилась дама.

— Герань, — выговорил настойчивый мужской голос.

— Колокольчик, — пропела чья-то жена.

— Ой, тогда калла, — разочарованно заявил чей-то муж, не получив взаимного расположения у чужой, но тайно обожаемой жены.

— Роза, я говорю вам роза, — дрожащим голосом проронила гостья.

— Генурис, простите гинура…

— Надо же, генурис… — чуть слышно вымолвил присяжный поверенный, помрачнел и, не отрывая взгляда от шахматной доски, мысленно перенёсся к событиям восьмилетней давности.

31 декабря 1899 г., Египет, Каир, Эль-Карафа (Город мёртвых).

Ардашев пришёл в себя. Темнота. Попытался поднять голову — сильно ударился лбом о каменную плиту. Тело затекло и ныло от однообразного положения. Попробовал приподнять ногу, но шершавая каменная поверхность больно ударила по коленной чашечке. «А может, мне это просто снится? Да нет же, мокрый пот, нечем дышать. Где я? В могиле? В склепе? Меня что… заживо похоронили? Сколько я тут нахожусь? Но как это могло случиться? Стоп-стоп. Первым делом надобно успокоиться и постараться всё вспомнить. Весь день я составлял опись находок в лагере австрийских археологов. А вечером к руководителю экспедиции доктору Хольцеру пришли эти двое. Представились голландскими археологами из Александрии. Сказали, что ведут там раскопки. Хольцеру ничего не оставалось, как пригласить их к ужину. Они достали из рюкзака консервы и коньяк. Сидели за столом, выпивали, говорили о науке. Пили, ели, а потом вдруг я почувствовал себя плохо и ушёл в палатку. Прилёг на койку. Всё. Больше ничего не помню… Выходит, эти двое меня и похоронили заживо. Но как они вывезли меня из лагеря? И зачем? Проще было отравить… Так. Надо думать, как отсюда выбраться. Помнится, читал когда-то в одном романе, что делать, если вас заживо закопали в гробу. Во-первых, нельзя тратить воздух. В классическом гробу запас воздуха — на час, максимум два. Необходимо глубоко вдыхать и медленно выдыхать. Вдохнув, нельзя глотать, это вызывает гипервентиляцию — опасное явление, которое происходит при частом поверхностном дыхании, когда вдох производится в верхней части грудной клетки, что приводит к снижению уровня углекислого газа в крови. Кричать бессмысленно. Крик приводит к панике. В результате усиливается сердцебиение и дыхание, а значит, и расход воздуха. Ни в коем случае не стоит зажигать спички или зажигалку, это отнимает кислород… Кстати, а что у меня в карманах? Часы? Отлично. — Ардашев опустил руку, вынул золотой мозер, открыл крышку и завёл. Механизм заработал. Он нажал на кнопку — заиграла привычная музыка. Саркофаг, точно гитарная коробка, усилил звучание. Извне донёсся чей-то голос. А вот теперь надо было звать на помощь. Набрав полные лёгкие воздуха, прокричал:

— Энахуна![4]

Плита сдвинулась. От яркого света разведчик зажмурился.

— Ахреб![5] — крикнул кто-то.

Клим Пантелеевич открыл глаза. У него на груди сидел скорпион. Местные бродяги с интересом разглядывали европейца…

— Ваш ход, Клим Пантелеевич, — нетерпеливо выговорил доктор Нижегородцев.

— Да-да, простите, задумался… Ну что ж, тогда я возьму вашу пешечку и объявлю шах. Слону недолго осталось почивать…

— Не страшно. Им и закроюсь.

— Это ещё как сказать, дорогой Николай Петрович. Вам опять шах конём и, по-моему, мат.

— Как же это я не заметил? — разочарованно вымолвил доктор.

— Бывает.

К столу, где играли во «Флирт цветов», подошла горничная и что-то шепнула хозяину. Иванов поднялся и объявил: