— Ты умеешь волноваться, оказывается. Кто бы мог подумать раньше?

— Раздолбанная Сильвия. Кто бы мог подумать, что я дам в ней, да еще и тебе, — тут же ядовито парирует Эля. У самой глаза круглые, блестящие. Напуганные.

— Много-много раз, — выдыхаю.

Она краснеет.

Элина очень нежная девочка, хоть и не показывает этого. Самая нежная из всех, что мне встречались. Ее хочется обнимать, ее ценность не имеет пределов и границ.

— Иди сюда.

Обнимаю, целую в лоб.

— Ты хоть наложила парочку цыганских заклятий на меня? — отшучиваюсь.

— Я только привороты умею, — бурчит она. — И дождь вызывать. Надо?

Я смеюсь:

— Пока нет.

— Платон, Егор, пора! — окликает отец.

— Уделай их всех, — говорит Эля решительно.

Киваю. Мы коротко целуемся, и я надеваю шлем.

Долгий взгляд в глаза как прелюдия, как разгон. Улыбаюсь, и Эля улыбается в ответ чуть наивно и счастливо. Скорее бы вернуться к ней. Я впервые думаю о том, что в реале мне не менее хорошо, чем за рулем.

Предвкушение гонки тем временем пальцы покалывает. Оно настолько тягуче-острое, что иногда лучше самой гонки.

Иду к машине. Готовность предельная.

На Егора поглядываю. Он на меня не смотрит совсем — заряжен, напряжен, упрям как никогда. Херово, что брат будет на трассе в машине без меня. Сложно доверить кому-то свою семью, а он — ее часть. И мне не нравится его штурман.

Выхожу из-под шатра, щурясь на пробившееся сквозь тучи солнце.

Сажусь, пристегиваюсь.