Глава 44

Егор

Ветра нет, и в городе сразу тяжело дышать. Заводская гарь оседает на коже и в легких, царапает изнутри. При каждом вдохе словно утяжеляет мысли и эмоции. А в голове и без того каша да фейспалмы.

Впереди, за углом кафе, ждет встреча, от которой, честно говоря, хотелось бы уклониться. Сам прочитал сообщения, сам ответил: «Окей, давай поговорим». Но вот не хочется.

Элина теперь с моим братом, у них все прекрасно. Любовь и так далее. У меня — непонимание и руины надежд. Чужое счастье вцепилось в душу и грызет, грызет изнутри, разъедая ревностью и болью. Они оба смотрели мне в глаза и лгали. Обоим было глубоко плевать.

Это какая-то забавная шутка — потерять в один миг брата и девушку. Физически не могу сделать вид, что все в порядке, даже ради сохранения дружбы. Это буду не я. Я уж точно не из тех, кто послушно глотает. В то же время не представляю, как жить дальше, больше с Платоном не общаясь.

Подходя к кафе, я замечаю Элю, сидящую за столиком у окна. Смотрит в телефон, улыбается. Ее густые темные волосы как обычно блестят здоровьем. Хрупкие плечи чуть сжаты, тонкие запястья манят изяществом. Глаза — голубые, как небо. Пухлые губы. В ней нет кричащей красоты, но при этом все как надо. Правильно. Сердце некстати включается, колотится. Я собираюсь с духом и, саркастично улыбнувшись, толкаю дверь.

Наши взгляды встречаются, Элина отводит свой первая. Смущена. Что ж, хоть в чем-то уважила. До этого они оба делали вид, что все в полном порядке. Когда Платон разбудил меня фразой, что надо бы поговорить, я сразу догадался о чем, и просыпаться расхотелось.

Дурацкий был вечер, идиотская ночь. После победы на ралли я сообщил Эле, что Платон с поклонницами. А где ему, блядь, еще быть? Мы всегда воздерживались от секса перед гонкой, зато потом отрывались. Когда я об этом сказал, у Эли мгновенно испортилось настроение. Она начала искать таблетку от головной боли, едва сдерживала слезы.

Она расстроилась.

Из-за него.

В этот момент я понял, что у нас с ней ничего не получится. Догадки и раньше были, разумеется, — между Элей и Платоном искрило, как на электростанции, — но она так правдоподобно отнекивалась...

Я хочу быть первым для своей девушки по степени важности. Иначе это хрень какая-то, дерьмо собачье, а не отношения. Я хотел быть единственным.