— Джироламо, — я продолжала называть его по имени, несмотря на то, что на это он как-то странно реагировал. — Мне нужна твоя помощь. — Практически на ухо прошептала я, подходя к нему ближе. — Что ты знаешь о тайнике Святого Ангела?
Судя по тому, как он удивленно вскинулся, все же что-то ему было известно про потайную комнату. Только сам он по какой-то причине не решился его обнести. Ну ничего, для этого и нужны супруги, чтобы помогать друг другу в тяжелых спорах с совестью.
— Только не говори…
— А почему нет? Скорее всего, — да я уверена, но не говорить же про свои практически мистические знания будущего, — после того, как все закончится, нас вышвырнут и оставят ни с чем. Я думала у меня будет время, чтобы сделать это не так открыто, но я его упустила в связи с… со своей болезнью.
Он внимательно смотрел мне в глаза, находясь так близко, что мне снова стало не по себе. Но как бы мне не хотелось, я не отшатнулась, продолжая глядеть на него снизу вверх.
— Ты изменилась. Никуда не уходи, я скоро вернусь, — он обернулся к застонавшему Кара и вышел из комнаты первым. Надеюсь, Риарио все же истинный сын своего папашки, и сейчас поступит так, как велят ему гены, и не потащит меня на виселицу за столь богохульные мысли о том, как оставить конклав без честно наворованного.
Глава 11
Одна из трех шестнадцатипудовых пищалей не выдержала и дала трещину по дулу после каких-то пятнадцати выстрелов. И это при том, что интенсивность огня была очень низкой, мы стреляли немного лениво, без огонька, постоянно меняя углы, под которыми ствол был расположен к земле, чтобы определить дальность полета снарядов. Так опытным путем выяснилось, что, если задирать угол градусов почти на семьдесят, и вести практически минометный огонь, то в таком положении мы почти компенсировали разность в дистанции выстрела между нашими пушками и пушками Твери. Намерения куда-то попасть у меня не было, но, когда огромный камень, выпущенный из мортиры уже на излете задел ворота, я только поцокал языком. Надо же, как удачно получилось.
Защитники Твери перетрухнули от этого совершенно случайного попадания знатно. Забегали, замахали руками. В нашу сторону понеслись снаряды их пушек, а еще в воздух взлетели стрелы. Было довольно страшно наблюдать за несущейся прямо на нас приблизительно сотней оперенных деревяшек, каждая из которых могла принести смерть. Очень сильным было желание присесть, закрывшись щитом, но я заставил себя стоять прямо и не втягивать голову в плечи.
— Зачем зазря стрелы переводят? — стоящий подле меня Волков пожал плечами. — Итак же понятно, что не попадет ни одна, далеко слишком мы стоим.
— Надеются, что может какая-нибудь и долетит, — я не мог оторвать взгляд от начавших вонзаться в землю стрел. — Наша же каменюка долетела.
— Ох ты же, мать твою ети, — раздался сбоку возглас. Я резко повернулся в ту сторону, и тут же, нахмурившись, шагнул к бегающему вокруг одной из пушек наряду.
— Что там? — резко спросил, подходя поближе. Услышав мой голос, мужики замерли на месте, словно нашкодившие коты, которых хозяин застукал в тот самый момент, когда они вовсю использовали его тапки далеко не по назначению. — Что там? Мне палача кликнуть, чтобы он разговорил вас? — угроза подействовала, и плевать, что штатные палачи все остались в Москве. На этот счет я мог кого еще назначить на эту не престижную, но очень необходимую должность.
— Дык, вот, — и один из них отошел в сторону, и тут же, словно получив сигнал, весь остальной наряд разбежался, освобождая мне дорогу.
Трещина была некрасивая, рваная и сквозная. Как пушку не разорвало — опять осталось загадкой. Фактически, лишь металлические обручи, стягивающие ствол, остались неповрежденными, выдержав пороховой заряд, в отличие от самого ствола. Но меня больше интересовало совершенно другое.
— Как это вообще произошло? — процедил я, стискивая зубы. Вторая пушка за неделю! Это просто уму не постижимо! — Где Аристотель?
Все тут же принялись оглядываться, ища взглядами архитектора, но тот нашелся сам. Увидев нездоровое движение возле одной из его пушек, старый мастер тут же бросился ко мне.
— Что тут? Что произошло? Ответить, цесаре, молю, — и он сложил руки в молитвенном жесте. Я молча отошел в сторону и ткнул пальцем в пришедшую в негодность пищаль.
— Вот что, господин Фьорованте, видите, какой конфуз? И как это можно объяснить? Кстати, которая эта пушка, уже служившая верой и правдою, или новая, одна из тех, которые без моего ведома поперек батьки в пекло сунуть хотели недруги мои? — как всегда латынь приходила ко мне легко. Даже акцент, с которым я говорил, был довольно мягким. Ивана очень хорошо учили, и язык этот он знал прекрасно.
— Да что же это? — Аристотель обежал пушку, вцепился в волосы и рванул их, лишь только зашипев, когда в руках остались темные клочки. — Как же это? Ведь все, все было как надо! Я ведь проверял, я ведь… — внезапно он остановился, глядя перед собой. Встрепенувшись, после минутного зависания, он как заорет. — Федька! Федька! Иди ко мне!