– Так это ты племянник Ли Рима. Человек с лицом как у моего Джихуна.

Веки Гона неудержимо задрожали. Лицо Сон Джонхе казалось безразличным, но вопреки этому обманчивому ощущению из глаз ее лились слезы.

– Если бы мой сын был жив… Он выглядел бы как ты, когда вырос. Но из-за тебя мой сын мертв.

Ее слезы, как острые лезвия, резали по больному. Гон ничего не мог сказать, просто молча стоял и смотрел на нее.

– А ты умрешь из-за меня. Ли Рим говорил, это единственная причина, почему он держит меня в живых.

Гон удивился. Похоже, запахло жареным. Как только разговор затронул запретную тему, охранник, сопровождавший Сон Джонхе, вынул нож и направился к ним. Ён встретил его ударом ноги, отчего тот сразу выронил нож. Происходящее беспокоило Гона. Было очевидно, что Джонхе в заложниках у Ли Рима, но она, казалось, уже смирилась с этим.

– Скоро годовщина смерти моей матери, – с трудом заговорил Гон. – Я уверен, Ли Рим приведет вас в мой мир в этот день. Когда попадете туда, вы уже не сможете вернуться. Я помогу вам.

– Тогда ты придешь и спасешь меня? Осталось всего два дня. Я тоже знаю дату ее смерти.

– Простите, что с вашим сыном…

– В извинениях нет смысла. Они не изменят того, что мой сын погиб из-за тебя. Но ты не должен умереть из-за меня. Я не твоя мать, – холодно бросила Джонхе и развернулась.

Красными от слез глазами Гон смотрел на удаляющуюся изящную фигуру Джонхе.

Гону следовало уйти. Существовало множество причин, по которым он не мог больше оставаться в этом мире, но все они не могли служить аргументами. В этом мире была Тэыль, и не одна, а целых две. То обстоятельство, что Тэыль пребывала в плохой физической форме, стало веской причиной задержаться здесь. Душа Гона разрывалась. Особенно тяжело было оттого, что Тэыль радовалась своему ранению, ведь благодаря этому Гон остался рядом. Больница не самое подходящее место для встреч двух влюбленных, но время, проведенное здесь, оказалось для них самым тихим и мирным, чем когда бы то ни было.

Тэыль принесли еду и поставили на откидной столик, прикрепленный к больничной койке. Ложку за ложкой Гон протягивал кашу Тэыль. И хотя с руками у нее все было в порядке, она не противилась тому, что ее кормят, словно птенца.

– Очень вкусно. Как же хорошо… сидеть вот так, – довольно мурлыкала Тэыль.

Радость и гордость охватили Гона, и сердце его затрепетало. Казалось, счастье совсем близко, вот-вот появится на пороге и войдет в их жизнь. Гон улыбнулся, но внезапно на него накатила печаль. Как жаль, что им редко удается посидеть рядом, и чтобы Тэыль просто держала его за руку.

– Давай, как только доедим это, сбежим вместе, – сказала Тэыль, глядя на почти пустую миску.

– Сюда! Пациент Чон Тэыль хочет… – крикнул Гон, повернувшись к двери, якобы намереваясь сдать план побега медсестре.

Тэыль немедленно закрыла ему рот рукой. Вот так, смеясь и болтая, эти двое закончили ужинать.

С наступлением ночи Тэыль осуществила свое желание: она взяла Гона за руку и без разрешения лечащего врача покинула больницу. Она повела Гона в церковь, расположенную неподалеку. Они вдвоем помолились перед статуей Богоматери.

– О чем ты молилась?